Группа, в которой училась Вика, была самой необычной, поскольку в ней помимо двадцати особей женского пола, которые, как выяснилось позже, все поголовно курили и баловались портвейном, но при этом большинство умудрялись сохранять девственность, было аж пять самцов. Самцами их можно было называть, конечно, условно: очкарик-заучка, толстяк, дембель с горящим взором, хлопец из села и странный дядька лет тридцати. Вот такой был контингент. Да и на них уже после первой дискотеки началась настоящая бабская охота, поскольку в большинстве групп не было ни одного мальчика, но разговор был короткий — это наша добыча. Группа негласно, по мере крутизны, разделилась на четыре подгруппы, и выстроив чёткий график, приступила к методичному осексуаливанию абсолютно асексуальных одногруппников… И уже через год их было просто не узнать. Жалко было только одного — толстячка Валерку, он, дурачок, по уши был влюблён в Вику и не поддавался ни на какие провокации.

На втором курсе Вика решила, что пора вступить в клуб сбитых целок, уж слишком затянулся процесс ожидания и познания. Она думала, что уже на следующий день после ЭТОГО жизнь станет совсем другой и обретёт новые краски… Но прошла неделя и ничего не изменилось в лучшую сторону, а наоборот, стало ещё хуже. Её «герой» ходил задравши нос и на каждом углу рассказывал, как он был крут той ночью, а она «лежала как бревно», так ни разу и не подмахнув, а он… а он… а он… В общем пополз слух среди пацанов, что с Викой не стоит иметь дел, и на каждой вечеринке, которая обычно заканчивалась попарным расползанием по свободным комнатам, её упорно игнорировали. Что самое смешное, игнорировал даже «герой». Глаза Вике открыла Рита, уже давно вступившая в это клуб.

— А он действительно был так крут, как рассказывает? — спросила она.

— Да какое там, — ответила Вика, — кончил ещё на подлёте.

— А может быть ничего и не было? — лукаво спросила Рита…

Плановый осмотр у гинеколога подтвердил её предположения. Викина девственная плева оказалась настолько эластичной, что вступление в клуб пришлось отложить до следующего раза. Слушок о её возрождённой невинности разлетелся моментально. Её «герой» был унижен и посрамлён, а Вика снова стала фавориткой в рейтинге домогательств. Ведь каждому хотелось быть первым…

Как-то, на одной из вечеринок, Вика решила пожалеть Валерку, сама подошла к нему и уселась рядом, держа в руках два стакана вина. Протянула один ему. Он смущённо посмотрел на Вику, и залпом выпил содержимое, моментально опьянел, схватил девушку за руку и начал её гладить своей влажной ладошкой, словно именно этого она ждала и именно этого хотела.

— А хочешь меня трахнуть? — неожиданно спросила Вика.

— Нет, — ответил он, не задумавшись ни на секунду.

— Почему? — не унималась её стервозная натура.

— Я слишком сильно тебя люблю, — ответил Валерка, отдал ей пустой стакан и ушёл…

Развод сильно повлиял на Софу, хотя она думала, что жизнь после него только начинается, и её ждёт новая любовь, страстная и беззаветная, без оглядки на прошлое и на сделанные ошибки. Но возвращение в родительский дом, казавшееся благом, превратилось в кромешный ад, выхода из которого она не видела. Отношения с постаревший за годы её отсутствия матерью не заладились с первого дня. Она словно мстила, доводя дочь до белого каления своими придирками, назиданиями и упрёками, мол, не так живёшь, не так воспитываешь Вику, не вкусно готовишь…

Шли годы, а Софа продолжала оставаться одна. Она была готова кинуться на любого, кто хоть косо посмотрит на неё, вымаливала у начальства командировки, не только в надежде встретить в другом городе подходящего человека, но и для того, чтобы избавить себя от одиночества в четырёх стенах своей, когда-то, детской комнаты, в которой она выросла, и в которой, по всей видимости, умрёт.

Иногда ей казалось, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни, бросив Павла. Ну погулял бы и вернулся, но нет, взыграла гордыня… И вот результат. А ведь как всё было мило. Эта случайная встреча на вокзале, так быстро превратившаяся в любовь, эти страстные ночи на скрипучей кровати в питерской общаге, прогулки по набережной, этот растущий не по дням, а по часам живот, рождение дочери, и как вершина счастья — отъезд в Венгрию, к новому месту службы мужа и почти семь лет совместного счастья. Могла ли она предположить тогда, что спуск с этой вершины окажется таким болезненным.

Занятая своими проблемами, Софа не заметила, как потеряла дочь. Вика перестала быть милой девочкой и незаметно превратилась в оторву. Она не понимала, когда это случилось и где она проморгала. Может быть тогда, когда нашла у дочери томик Ги де Мопассана, обёрнутый в оторванную от учебника русской литературы обложку, который та взахлёб читала, делая вид, что озабочена изучением влияния разночинцев на формирование характеров будущих революционеров. Так, таясь друг от друга они почти одновременно прочли «Пышку». Начинали читать, как какой-то порнографический рассказик, а в конце ревели, не понимая, отчего жизнь так подло поступает с людьми, и почему обычная проститутка, порой может оказаться гораздо чище, чем самая благочестивая и высокоморальная особа.

Софа не понимала, как могла проморгать тот момент, когда Вика стала ощущать себя женщиной, а это случилось рано, дочери и 13-ти не было. Она как-то решила пошутить и тихонько зашла в детскую комнату утром, и резко сдёрнула одеяло… Софа явно не ожидала увидеть голой свою дочь, о которой была очень высокого мнения и считала её особой весьма сдержанной и нравственной. Она не кричала и не ругалась, а просто выбежала из комнаты и целый день не подходила к дочери, а перед сном принесла пакет, из которого достала умопомрачительную шёлковую пижамку в крупный горох. После этого инцидента Софа больше не вламывалась к Вике без стука, а та всё равно спала голяком, отбрасывала в сторону одеяло и лежала, наслаждаясь созерцанием собственного созревающего тела. Ей было приятно наблюдать за ежедневными изменениями — то там прибавилось, то там округлилось. И ни что не мешало исследовать это, наполняющееся сексуальностью, тело… Но в ванну Вика шла демонстративно вырядившись в подаренную мамой пижаму. Такая вот была у них игра.