Арбалетик спокойненько лежал в пространственном кармане, в качестве последнего аргумента в беседе с оборотнями, вызывая в душе у Лорри умиротворение. Однако, кроме последнего аргумента, нужен и первый. Перебрав по памяти все свои запасы, она остановилась на молотом красном перце, хотя с ним невыносимо жалко было расставаться.

Лори думала, что ждать придется несколько дней, но оборотни были не столь терпеливы, и первый же конфликт произошел уже этим вечером во время обеда. Галина почти не выходила из своей комнаты, Фанна приносила ей еду, стараясь делать это незаметно. В этот раз все происходило также. Фанна налила в миску супа, приготовившись отнести ее наверх, Лорри не знакомая с порядками, что теперь царили в ее доме, спросила, куда это она несет миску.

— Галине, — чуть замявшись, ответила Фанна, и в ту же минуту поднос с глиняной миской полетел на пол, а следом раздались какие-то нечленораздельные звуки, которые, шипя, издавала Анна. Лорри вопросительно взглянула на нее, требуя объяснения и поступку, и ругательствам, которые, без сомнения, сейчас звучали. Однако Анна молчала.

— Немедленно возьми тряпку и все убери! — приказала Лорри, глядя Анне в глаза: — А потом, после обеда я с тобой поговорю наедине. — Анна не шевельнулась, Лорри выждала несколько секунд и, повернувшись к Фанне, быстро сказала: — Забери детей, и идите все наверх. Там запритесь в комнате и ждите, пока я вас не позову. Сарин, — обратилась Лорри к подростку, — встань за моей спиной, на всякий случай, я чувствую, что разговор предстоит долгий, — Сарин немедленно встал у ее левого плеча, воинственно глядя на стоявших напротив них оборотней. — Значит так, — медленно сказала Лорри, тщательно подбирая слова, — в этом доме живут по моим и только моим правилам и порядкам! — Лорри ожидала возгласов возражения, но оборотни молчали. — Поскольку Анна умышленно перевернула суп, она и должна убрать с пола всю грязь. Это раз, — веско сказала Лорри.

— Второе: поскольку лишней еды у нас нет, то порцию Анны я отдам Галине. По-моему это будет вполне справедливо. А Анне в таком случае придется остаться без обеда, — оборотни продолжали молчать, но их молчание было просто пронизано несогласием со словами Лорри. Она могла бы на этом и закончить, ее распоряжение было бы, несомненно, выполнено, но Лорри хотелось взорвать это гнетущее молчание, хотелось, чтобы потаенные чувства оборотней выплеснулись наружу, поэтому она достаточно ехидно и ядовито продолжила: — Я передам Галине, что Анна с радостью отказалась от своей порции, чтобы ей досталось побольше. — Как Лорри и предполагала ее слова явились катализатором, спровоцировавшими последующий взрыв. Анны с глухим рычанием кинулась к Лорри. В ту же секунду Лорри махнула рукой, и в нос Анне полетело облако красного порошка. Лорри немного не угадала с направлением броска и едкая пыль задела почти всех, находящихся в комнате, в том числе и саму Лорри. Все заорали одновременно, и Лорри с Сарином в том числе, потому что ощущение жжения глаз было ужасным. Лорри бросилась к умывальнику, и стала отчаянно промывать глаза холодной водой, позвав за собой и всех остальных.

Почему-то вся злость улетучилась. Когда все немного пришли в себя, Лорри усадила Егора за стол и попыталась достучаться до его сознания.

— Егор, Галина убивала мужа Анны или ее ребенка? — вожак отрицательно покачал головой. — А маленький сын Галины убивал мужа и ребенка Галины? — Егор снова отрицательно покачал головой. — Так почему же вы хотите убить малыша? Разве сын за отца отвечает? — губы Егора как-то странно задергались, и он едва слышно выдавил:

— Мы боимся.

— Чего вы боитесь? — не поняла Лорри. — Этого маленького мальчика?

— Да, мы боимся этого маленького мальчика, — горько сказал Егор. — Галина нам пригрозила, что когда ее сын вырастет, она ему расскажет, как убили его отца, — Егор тяжело вздохнул и продолжил: — По законам нашего народа, если кого-то убивают не в схватке один на один, а, например так, как мы убили отца этого ребенка, то когда мальчик вырастет и получит право мстить за отца, то он может не вызывать убийц на бой, а убивать их из-под тишка, из засады, одного за другим…

Лорри вздрогнула, осознав весь ужас положения, в которое попала. Она едва не заорала от отчаяния от глупости и тупости этих баб, которые свои амбиции, свои характеры ставят выше здравого смысла!

— Я поговорю с Галиной, — устало сказала Лорри и, увидев, как раздраженно дернулся Егор, добавила с нажимом в голосе: — Егор, я понимаю ваши опасения и ваш страх. Мало того, в этом вопросе я на вашей стороне. Не забывай, что я тоже участвовала в убийстве того урода… И все же смерть ребенка… Нет, этого я не могу допустить! — Лорри поднялась со стула и двинулась к лестнице: — А лужу ты все равно вытри, — бросила она Анне. — Как бы то ни было, разводить грязь в доме я не позволю.

Лорри поднялась в свою комнату, ей нужно было немного подумать, перед разговором с Галиной. Она невесело усмехнулась: какой непредсказуемый мир, обиженный, которого она была готова защищать чуть не ценой жизни, за пять минут превратился во врага, несущего угрозу всем. В голове у нее постепенно созрело решение этой проблемы. Не самое лучшее решение, но какое-то. Лорри порылась в своих вещах, вспоминая, где лежит небольшой пластмассовый кружок, который она собиралась использовать для большей убедительности в разговоре с Галиной.

Женщина кормила малыша, глядя на него с такой любовью, с такой радостью, что Лорри присела рядом с ней, любуясь такой умиротворяющей картиной. Дождавшись, когда ребенок уснул, Лорри осторожно спросила:

— Галина, а это правда, что ты пригрозила оборотням, что все расскажешь своему сыну о гибели его отца? — радость мгновенно погасла на лице молодой матери, губы сжались в тонкую, упрямую полоску, а ее лицо приняло злое, непримиримое выражение. — Галина, — мягко сказала Лорри, — ты ведь помнишь, каким жестоким был отец Галла, его смерть была вынужденной мерой, иначе погибли бы все. — Женщина не отвечала, но вся ее напряженная фигура говорила о том, что она не желает соглашаться, ни с какими доводами.

В душе у Лорри поднималась злость и раздражение. Она внимательно посмотрела на Галину, и вдруг ясно осознала всю подоплеку слов этой женщины. Ревность — вот что движило ею. Ревность, ревность, ну еще, быть может, чуточку оскорбленного самолюбия. Если бы Глеб, когда-то взявший ее под свою опеку, остался бы с нею, она и мысли такой бы не допустила. А так. Постоянно видеть его рядом со счастливой соперницей, которая тоже испытывая ревность к бывшей возлюбленной своего мужчины, пытается обидеть и унизить ее, при каждом удобном случае… "Это просто какой-то гадюшник", — с тоской подумала Лорри, но потом поняла, что она неправа. Чем мир вампиров лучше мира оборотней? Взять хотя бы ту же Мариссу. Да она бы такое здесь устроила! Лорри торопливо сплюнула три раза через левое плечо, только не это.