— О! — рассмеялась она. — У меня было много воспитателей. Сначала октябрятское звено, потом пионерский отряд, потом комсомольская организация… — она замолчала, наблюдая, как удивленно перекашивается лицо упыря.

— Где вы говорите, вас воспитывали? — еще раз переспросил вампир, и поскольку Ирина Павловна не отвечала, жестко добавил: — Передайте этим воспитателям, что им нельзя растить девушек, из которых будут готовить добропорядочных жен. С такими замашками, как у вас, вы никогда не выйдете замуж за достойного мужчину и не осчастливите его в браке!

Ирина Павловна фыркнула:

— А с какой это радости я должна его осчастливливать? Вот еще! Пусть он меня осчастливливает!

Вампир громко вздохнул, но ошейник все-таки снял. Она осторожно выдохнула, и быстренько, по стеночке бросилась бегом в свою комнату. Мало ли, что придет в высушенную голову этому вампиру.

Глава 18

Как ни странно это инцидент не оставил никакого неприятного осадка в ее сознании. Где-то глубоко в душе она понимала, что поступила неправильно, не предупредив хозяина подземелья о своих намерениях, и что возможно (чисто теоретически, разумеется), он имел некоторое право выразить свое недовольство ее поведением. И все же она была очень рада, что не послушала его и сделала по своему, теперь они были обеспечены горячей жидкой едой еще на две недели.

Она легла спать, потихоньку подсмеиваясь, вспоминая свой разговор с вампиром: "Где вы воспитывались? … Октябрятская звездочка, пионерский отряд… Стоп! — вдруг сама себе сказала Ирина Павловна. — Какая звездочка, какой отряд? Я попала в тело Ирины, когда ей было пятнадцать лет. Я не могу помнить о звездочке и об отряде! — она сжала голову руками, и как назло перед глазами вспыхнуло одно из воспоминаний: девятнадцатое мая день Пионерии, праздничная сборная колонна из учащихся разных школ. Они стоят в ожидании очереди, когда смогут промаршировать перед трибунами. Белоснежная рубашка, сине-серая юбочка с двумя складочками и шелковый алый галстук! Помнила, как завязывать узел на галстуке (с тех пор все шелковые платки и шарфы завязывала только так). Помнила, как мама гладила галстук, помнила, как празднично и радостно тогда было. Помнила, что мама давала ей рубль мелочью, и этого хватало, чтобы купить сладкой газированной воды и что-нибудь вкусненькое. Помнила и сметанники, и мармеладных белочку с зайчиком, которым она в первую очередь откусывала хвосты. Она все это ПОМНИЛА! Но ведь так не должно было быть. Она сжала ладонями плечи, попытавшись вспомнить первые минуты после того, как оказалась в теле Ирины. Все было напрасно. Первым воспоминанием была мама, сидевшая у ее постели, в ожидании, когда она очнется. Она ведь тогда сразу ее узнала! Узнала, что это ее мама. Как же так? Получается, Ирина еще какое-то время находилась в том теле?

По всему выходило именно так. Ирине Павловне стало не по себе, но потом она отбросила все мысли о прошлом, учитывая какое жуткое настоящее и будущее ее ожидало.

Последние три дня перед повторным затмением Луны вампир очень сильно нервничал, Ирина Павловна чувствовала это. Раньше из его комнаты не доносилось ни шороха, а теперь она точно слышала, как он бродит туда-сюда или передвигает свои гробы. Немного раньше за пять дней до затмения, он как-то буднично сказал:

— Страг отравил воду во всех наземных и подземных источниках на много миль вокруг. Теперь, когда выйдем на поверхность, воду нельзя будет пить много дней.

— Зачем он это сделал? — с испугом спросила она, сразу поверив Шертесу и даже не удивившись, откуда он это знает. Вампир равнодушно пожал плечами.

— Он хочет, чтобы вы умерли, трупный запах выдаст мое месторасположение, он думает, что где-то под землей есть источник с водой, благодаря которому вы до сих пор живы. Страг приходит в отчаяние, — удовлетворенно заметил он, и вот как раз после своих слов и начал едва заметно нервничать. Вампир занервничал, а Ирина Павловна вообще испугалась до колик в животе. Она так до сих пор и не знала, кто этот Страг, но если вампир опасается его, то лучше от такого врага держаться как можно дальше.

Когда началось затмение Луны, они не спали, что впрочем, и не удивительно, поскольку под землей они перешли на жизненный ритм вампира, а он предпочитал спать днем, а ночью бодрствовать.

Дети тихо играли, Фанна возилась с какими-то вещами, а Ирина Павловна не находила себе места. Теперь и она, как Шертес бродила по комнате, потом как-то незаметно вышла в коридор и неожиданно для себя самой оказалась в комнате вампира. Он, как всегда, появился ниоткуда.

— Мне так страшно, — честно сказала Ирина Павловна, совсем не переживая, что подумает о ней мужчина. В конце концов, она только слабая женщина, ей положено бояться. А еще она надеялась, что вампир успокоит ее, скажет какие-нибудь ободряющие слова, типа: "он никогда не доберется до нас" или "он никогда не найдет и не поймает нас", но вампир молчал. От этого его молчания такой ужас накатил на нее, что она сама жалобно спросила:

— Страг до нас не доберется? Ведь, правда? — но вампир не отвечал. — Что же вы молчите, неужели вы думаете, что мы не спасемся? — со страхом требовательно спрашивала она.

— Я не ожидал, что Страг решиться на такое безумство, как отравление всех источников с водой, — наконец, медленно ответил он. — Теперь вокруг замка вымрет все живое. Животные, растения, рыба в прудах. Вонь от разлагающихся туш отравит воздух на несколько дней пути, с деревьев упадет листва и нам трудно будет укрыться он шпионов, что будут наблюдать за всем пространством вокруг замка на десятки, а может даже сотни миль.

Лучше бы вампир молчал, после его слов на Ирину Павловну накатил ужас. Ужас и паника. Хотелось схватить детей и бежать куда-то, все равно куда.

Но самое страшное началось утром. Они услышали в отдалении глухой взрыв. Ирина Павловна опрометью помчалась к Шертесу.

— Что это за грохот? — в страхе закричала она.

— Старг решил окончательно уничтожить меня. Он хочет найти все пустоты в земле. Пустоты, в которых я могу от него скрываться, а потом обрушить породу в этих местах, похоронив меня и вас заживо.