В продвижении лекарства есть одна тонкость: мало получить его, надо ознакомить с ним медицинские светила и простых врачей. Официальных клинических исследований нет, не разработаны правила нигде в мире, поэтому надо дать врачам попробовать препарат, а уж когда поймут — сами начнут покупать и выдавать лекарство за большие деньги богатым пациентам, а бедным мы сами дадим и в газетах про это напишем.

Дед пообещал подумать над своим производством лекарства — все же дело новое, но поверенного по привилегиям обещал прислать. Я только попросил передать поверенному просьбу взять с собой толстый мягкий карандаш и листы бумаги, на которых, зажав карандаш между большим пальцем руки и «варежкой» из бинтов, буду чертить формулу.

Потом дед ушел, зато пришел доктор, спросил, как я себя чувствую после долгих разговоров, я ответил, что нормально. С меня сняли повязки и намазали приятно холодящей и хорошо пахнущей белой мазью — доктор сказал, что это питательный крем. Сестра милосердия под присмотром врача легонько втирала крем, пока он весь не всосался кожей. Теперь так будем делать два раза в день, потом, когда кожа привыкнет и окрепнет, увеличим до трех раз — сказал Леонтий Матвеевич:

— Не волнуйтесь, краснота уйдет, волосы отрастут, отпустите бородку и усы, вот только тонкие перчатки некоторое время придется на людях носить — но это еще сочтут аристократическим снобизмом, но не последствиями ожога. А потом и руки придут в порядок, ногти отрастут, краснота уйдет. Конечно, придется потратить силы и средства на восстановление, на питательные мази и кремы, но все реально достижимо. У вас крепкий молодой организм, вы обязательно восстановитесь, поверьте моему опыту, у меня десятки, а может и сотня таких как вы пациентов в год проходят. Конечно, какие — то следы на лице и руках останутся, но, главное, у вас нет обезображивающих рубцов, а небольшие шрамы даже идут мужчине. Глаза ваши удалось спасти (счастье, что на пожаре вы были в очках), голос неплохо восстанавливается. Ну не будете оперным певцом, что с того.

Как вы отнесетесь, если я опубликую ваш случай в медицинском журнале, конечно, вы там будете как «Больной С.», глаза закроем маской, чтобы вас не узнали. Каюсь, я сделал фотографический снимок, когда вас привезли, но вас бы тогда родная мама не узнала. А теперь, если вы не против, я бы сделал второй снимок (у нас и фотограф есть свой), чтобы показать результат лечения в статье.

— Хорошо, если я соглашусь, вы организуете лечение новым запатентованным препаратом, придуманным в моей лаборатории?

— А что это за препарат?

— До получения привилегии не могу сказать. Потом надо провести исследования на животных, чтобы доказать, безопасность и эффективность препарата. А потом уже могу дать вам попробовать. Кстати, вы не знаете, кто мог бы помочь с испытаниями препарата.

— Хорошо, я узнаю, но и вы держите меня в курсе ваших работ.

Так тянулись дни за днями. Однажды появились маман с Иваном в больничных халатах, пахнущих карболкой. Карболкой здесь вообще все провоняло, лили ее без разбора. А что, это было практически единственное апробированное антисептическое средство. К запаху карболки я уже привык, а они нос воротили, особенно маман.

Я лежал на кровати без повязок, после мазевой процедуры, голый по пояс с едва отросшими волосками на коже головы. Вид у меня был еще тот: они остановились в дверях, а Агаша еще и сказала, что доктор не велел подходить, а то зараза может попасть. На кого может попасть зараза. Агаша не уточнила, но маман, похоже, решила, что от меня на нее. Поэтому она отшатнулась назад и уперлась в живот Ивана, стоявшего за маминой спиной как за стеной. О, боже, — с ужасом произнесла Мария Владиславовна, — Саша это ты?

— Да, это я, мамочка! — Ответил я как сама любезность, — рад что вы пришли, но я ждал вас раньше, а вы не приходили. Мне было очень больно и страшно, но теперь вы будете каждый день приходить и кормить меня чем — нибудь вкусным из дома? Еще мне нужно судно подкладывать и выносить… И хорошо, если вы мне будете читать веселые рассказы, здесь очень скучно, а я почти не вижу.

— Да, да, конечно, — поспешно ответили мои «родственники», пятясь к двери — мы еще придем. И они протиснулись в дверь почти одновременно, застряв в проеме. Иван выскочил первый, а маман, кивнув Агаше, подозвала ее, отдала небольшую коробку и что — то сказала. Когда за ней закрылась дверь, Агаша подошла ко мне и протягивая коробку сказала: «Вот, барин, велено вам передать». Это были дешевые шоколадные конфеты.

— Агаша, она перепутала, это тебе, я не ем сласти.

Больше маман с Иваном не появлялись и конфет не передавали, но об этом пожалела только Агаша.

Зато пришел ротмистр Агеев и сразу приступил к делу.

— Александр Павлович, как вы понимаете, я здесь на службе и поэтому прошу вас дать максимально правдивые ответы:

— С какой целью была организована ваша лаборатория и стояла ли при этом задача получения взрывчатых веществ?

— Лабораторию организовал я вместе с моим дядей Генрихом фон Циммером в равных паях. Целью было получение новых красителей для тканей и синтез новых лекарственных веществ. Получение взрывчатых веществ не было целью лаборатории и было обнаружено случайно, поскольку взрывчатым веществом нового типа был синтезированный нами желтый краситель. Лаборатория была официально зарегистрирована в Московской городской управе.

— Что вам удалось получить и чем вы можете подтвердить это?

— Первую привилегию мы получили на «Русский пурпур фабрики Степанова», эта привилегия действует только в России, поскольку в Британии есть свой путь синтеза такой краски и, скорее всего они получили привилегии в других странах Европы. Вторая привилегия получена только что на «Желтый солнечный фабрики Степанова», ее предполагалась патентовать в Германии, Франции, Британии и САСШ, но согласилась выдать привилегию только Франция, Германия отказала, а Британия и САСШ выжидают. Этот состав и показал взрывчатые свойства, производить его не предполагалось, только закрыть другим странам путь получения. Еще два вещества были в работе: краситель Индиго нам удалось получить, а новое лекарство от раневой инфекции было готово на 90 %. Все результаты были в лабораторном журнале, который вел Генрих Циммер и журнал находился в лаборатории..