Воодушевили не столько возможностью поесть в скором времени, сколько продемонстрированной лихостью батальона, и откровенным оскорблением вражеским солдатам. Вы для нас — только мясо!

Попыток штурмовать речку вброд, как надеялся на это Фокадана, пруссаки не стали. Вместо этого они остановились на расстоянии полумили и начали разворачивать артиллерию.

— Щели копать, — коротко приказал попаданец. Видя, что его не понимают, молча забрал у одного из солдат кирку и показал пример. Пусть земля каменистая вперемешку с глиной, но и орудие труда далеко не сапёрная лопатка.

К моменту, когда вражеская артиллерия открыла огонь, в узких щелях, спешно доделываемых в окопы, уже сидел весь батальон, выставив немногочисленных наблюдателей. Полтора десятка метких стрелков с ярко выраженным охотничьим инстинктом, самое то в подобной ситуации.

Ещё с десяток наблюдателей растянулись на несколько миль в обе стороны, спрятавшись в густом кустарнике. Пусть места для переправы там неудобные, и обоз никак не перетащить, но несколько десятков смельчаков в тылу батальона могут существенно ухудшить его положение. Предосторожность оказалась не лишней, смельчаки у пруссаков нашлись.

— По взводу в каждую сторону послать, — приказал Фокадан, поморщившись. Решение вражеского генерала вполне логичное — вынудить Кельтику раздёргать свои силы. Получится переправиться каким-то прусским частям в стороне, так и хорошо. Нет, так силы кельтов непосредственно на переправе станут пожиже, можно штурмом брать без большой крови.

— Командир, — подошёл тихонечко один из ветеранов, знакомых попаданцу ещё с Гражданской, — ночью мороз будет.

— О как… спасибо, Фил, ступай. Хотя погоди! Каллена позови, срочно.

Новость неприятная, в случае мороза рукотворное болото окажется бессмысленным, а стоять насмерть Алекс не видел ни одной причины. Не Родина же за спиной, да и толку-то? Чай, не Бородино, рядовой эпизод маневренной войны за чужую страну. В учебниках истории таким эпизодам разве что строчку уделят, если повезёт.

— Алекс, мороз будет, — сходу начал Каллен, на ходу жующий запечённое мясо.

— Потому и позвал. До ночи продержимся уверенно, благо — осталось недолго, зимой рано темнеет. А вот ночью, голову на отсечение могу дать, переправятся удальцы через реку. Так что ждёт нас ночной бой, причём как в лоб, так и с тыла.

Ниалл кивнул и задумался. Алекс молчал, в такие минуты бывший техасский рейнджер генерировал лучшие свои идеи.

— Поместья крупные рядом есть?

— Лошадей забрать? — Моментом понял идею полковник, — Дельно. Со своими разведчиками пойдёшь или побольше народу дать?

— Дай роту, лишней не будет.

Артиллерийский обстрел тем временем продолжался, но без особого толка. Редкие снаряды, выпускаемые прямой наводкой, в узкие окопы просто не попадали. Из полутора десятков стрелков-наблюдателей убило одного, да двоих легко посекло разорвавшими осколками.

Укреплениям приходилось хуже, валы постепенно приходили в негодность. Хотя главная защита всё же не они, а рогатые деревья, они как раз не слишком уязвимы к артиллерии. До вечера запаса прочности хватит с лихвой, а дальше и не нужно.

— Рраа! — Пруссаки поднялись в очередную разведку боем, не добегая до рукотворного болота. Пусть в это время они уязвимы для стрелков, но и кельты, поднимающиеся из окопа к брустверам[10], оказывались под огнём артиллерии.

Очередной снаряд разорвался рядом, и осколок прочертил кровавую борозду по лбу попаданца. Боли нет, только кровь глаза заливает.

— Чисто, полковник, сэр, — констатировал пахнущий порохом и кровью подскочивший медик, перевязывая рану, — как ножом прочертил, неглубоко.

— Теперь меня бурши за своего принимать начнут, — отшутился Алекс, не прекращая руководить боем.

К вечеру пруссаки практически уничтожили укрепления, и артиллерийским огнём убили порядка тридцати бойцов Кельтики. Точно сказать пока нельзя, несколько парней ранены тяжело.

Уходи ночью, оставив небольшой заслон из разведчиков Каллена и добровольцев, перед которыми поставили задачу пошуметь напоследок, и скрыться нетях.

Ниалл всё-таки достиг поставленной цели, подогнав лошадей с повозками.

— Под угрозой оружия забрал, — устало сказал лейтенант, — поместье принадлежит какому-то очень важному чину у австрийского императора, управляющий неприятности обещал.

— Да и хрен с ним.

— Ага, — разведчик давился смехом, — я так и сказал — хрен с ним! А если будут неприятности от этого, как его… В общем, ты на него тогда пасквиль[11] напишешь.

Переглянувшись, офицеры долго смеялись, сбрасывая нервное напряжение. Впереди тяжелейший ночной переход, но пока можно смеяться.