Раздался звук, очень похожий на выстрел пневматического ружья, после чего прозвучал женский крик и стало ясно, что жертва издевки убегала. Мне помогали улицы, откуда доносился шум проезжающих машин, позволивший подкрасться прямо впритык к мальчишке. Он успел сделать еще выстрел, но пуля попала в стену дома, поскольку я щелкнул его в бок электрошокером, отчего его мотнуло в сторону. Дальше было как по сценарию: я вставил ему в рот тот самый носок (когда он прилетел в меня, я, решив сохранить его, убрал в пакет) и устроил парню небольшой допрос для понимания ситуации, после чего благополучно покончил с ним».

– Ого-го, вот это поворот, прошло-то всего несколько часов, а ты вон уже как готов, – восхищался Василич, покусывая нижнюю губу. – Так-то лучше.

– Я старался, – с гордостью ответил Егор, видя, что начальник его хвалит.

– Давай только детали обсудим… Вот смотри, ты пишешь, что убийца школьника перед преступлением подготовился и проверил дворы на наличие камер. – Василич смотрел четко в текст, не поднимая глаз. – Звучит так, будто это не первое его убийство…

– Просто в деле сказано, что камер не было, вот я так и написал.

– Так, поехали дальше. Где же тут я видел… А, вот. Парень кинул в убийцу носок с фекалиями, а убийца спустя какое-то время этот самый носок запихал ему в рот, с чего ты это взял? И, кстати, школьник – Паритонсков Ч. Х., это нужно указывать!

– Ладно, укажу. А с фекалиями все понятно, это кал убитого, но более старый, а это значит, что убитый этот кал бросил в убийцу, и тот, сохранив его, в дальнейшем накормил им школьника.

– Хрена логика… – Следователь чесал ногтем большого пальца переносицу между бровей, слегка выпучив глаза. – А ты не думаешь, что школьник это дерьмо притащил с собой и хотел что-то там с ним сделать?

– А смысл тогда убийце ляпаться в чьем-то дерьме, если он его просто нашел в снаряжении жертвы? Я вижу здесь прямую закономерность, месть, накопившееся раздражение, которое в итоге выплеснулось наружу.

– Ты пишешь, убийца, получив в лицо носком и далее подобрав его, убрал в пакет, так?

– Рядом с телом нашли пакет, в котором носок и принесли на место преступления, а следов школьника на нем нет!

– Хрена ты копнул, честно говоря, удивил меня… – Следователь был впечатлен тем, что его подопечный подошел к делу настолько серьезно. – Ты пишешь про сигареты, что их было десять, и что якобы убийца сжигал фильтры специально, как ты это понял?

– Судя по документации, рядом с местом преступления особых улик найдено не было, лишь сожженные фильтры от сигарет и веточка с обгорелым концом. Это значит, что убийца сидел в домике в ожидании жертвы, курил, а фильтры сжигал на той самой ветке. Таким никто не будет заниматься, молодежь бы просто намусорила, и дело с концом, а взрослое поколение сюда бы не полезло.

– Честно сказать, ты напоминаешь Шерлока Холмса, даже страшно становится, не ты ли тот самый убийца?

Василич поднял глаза на Егора в ожидании абсолютно любой реакции, и тот, проглотив слюну, ответил:

– Вы же сами сказали, нужно вжиться в роль убийцы. – Егор замолчал, смотря на Петра Васильевича.

– Ладно, пойдем курнем и продолжим… – ошарашенный Пироз ослабил давление и направился к выходу, держа в руке сигарету.

– Я не курю, вообще-то…

– Опа, ну я быстро тогда.

Василич шел по старому скрипучему коридору, прокручивая в пальцах сигарету, по пути ему попадались приветствовавшие его коллеги, но он привычно никого не замечал, утопая в своих мыслях. Выйдя на улицу, он обошел здание, позвонил матери и после этого закурил, все его тело словно замерло, а сам он смотрел в одну точку. Время шло, теплый ветер сочился через кованое ограждение, на которое и облокотился Пироз.

– До свидания!

– До свидания! Ой, Егор, ты куда?

– Домой.

– А-а-а… чего-то не понял… сколько времени-то?

– Шестой час, вы вышли покурить и пропали куда-то почти на час, что мне делать-то, я домой пошел…

– Ну и правильно, иди. – Василич махнул рукой в сторону Егора, а сам направился в здание. – Я завис чего-то, думаю о том о сем.

– Бывает.

Петр Васильевич зашел в кабинет, достал из сумки хлеб и палку колбасы, сделал себе бутерброды, вскипятил чайник и с превеликим удовольствием наслаждался первым за сегодняшний день приемом пищи. Клубы пара таяли в холодном воздухе кабинета, оставляя после себя терпкий аромат чая, и это в сочетании с запахом колбасы создавало атмосферу привокзальной закусочной. Подобные минуты для Петра были значимыми, он по-настоящему кайфовал и мог выпить несколько кружек подряд. Когда прием пищи подошел к концу, он достал из нижнего ящика одеяло, вид которого явно давал понять, где находятся ноги, разместил его на лавке и улегся, укрывшись свисающим краем.

Прошло немного времени, и Пироз встал – ему срочно нужно было покурить. Покинув кабинет, он все так же неторопливо шел по длинному коридору до выхода, рядом с которым сидел дневальный.

– Петр Василич, – очнулся парень. – Я не думал, что вы тут.

– Расслабься, я ничего не видел.

Протирая глаза, дневальный продолжал оправдываться за сон на посту.

– Чего-то глаза прикрыл и даже не понял, что уснул…

– Мне неинтересно. – Следователь вышел на улицу, достал из пачки сигарету и, закурив, сел на ступень крыльца здания полиции. На улице было уже достаточно прохладно, пахло свежестью сенокоса от собранной в кучи и еще не досушенной травы. Докурив, Василич надел фильтр на ветку и поджег, а новую сигарету, уже приготовленную и вставленную в зубы, умело прикурил от сгорающего фильтра.