— Позвольте, милорд, — сказал Бекингэм с раздражением, которого он даже не пытался скрыть. — Вы удерживаете дам, не имея на то права. Ее высочество, к счастью, принадлежит Франции, и, как видите, Франция устами своих послов требует ее к себе.

Он указал рукой на де Гиша и Рауля, в то же время кланяясь им.

— Я не думаю, — ответил адмирал, — чтобы эти господа желали подвергать опасности жизнь королевы и принцессы.

— Милорд, эти господа, идя против ветра, переправились на корабль.

Надо полагать, что опасность для королевы и принцессы будет не большей, если они поплывут по ветру.

— Эти господа очень храбры, — сказал адмирал. — Вы видели, что многие стояли на набережной, но не решились последовать за ними. Кроме того, они пустились в море, очень бурное даже для моряков, желая как можно скорее приветствовать ее высочество и ее августейшую мать. Я поставлю наших гостей в пример моему штабу, но принцесса и королева в этом не нуждаются.

Взглянув украдкой на графа де Гиша, принцесса заметила, как краска залила его щеки.

Бекингэм не уловил этого взгляда: он следил только за Норфолком. Герцог, очевидно, ревновал к адмиралу и горел желанием как можно скорее увезти принцессу с шаткой палубы корабля, где властелином был адмирал.

— Впрочем, — заметил Бекингэм, — я обращаюсь к мнению принцессы.

— А я, милорд, — ответил адмирал, — обращаюсь к своей совести и ответственности. Я обещал доставить принцессу во Францию целой и невредимой и сдержу свое обещание.

— Однако, сударь…

— Позвольте вам напомнить, милорд, что здесь распоряжаюсь я один.

— Отдаете ли вы себе отчет в своих словах, милорд? — высокомерно спросил Бекингэм.

— Вполне, и повторяю: я один командую здесь, герцог, и все повинуются мне — море, ветер, суда и люди.

Это были прекрасные слова, сказанные с достоинством. Рауль заметил, какое впечатление произвели они на Бекингэма. Герцог вздрогнул всем телом и оперся спиной на одну из колонок балдахина, чтобы не упасть, глаза его налились кровью, и рука легла на эфес шпаги.

— Герцог, — повернулась к нему королева, — позвольте заметить вам, что я вполне разделяю мнение графа Норфолка. Кроме того, не будь даже этого тумана, мы все же должны были бы уделить несколько часов человеку, который так благополучно и так заботливо доставил нас к берегам Франции, где ему придется расстаться с нами.

Вместо ответа Бекингэм вопросительно взглянул на принцессу.

Но принцесса, полускрытая бархатными, расшитыми золотом складками балдахина, не слушала этого спора. Она смотрела на графа де Гиша, который разговаривал с Раулем.

Это был новый удар для Бекингэма: ему показалось, что во взгляде принцессы Генриетты он прочитал более глубокое чувство, чем простое любопытство.

Он отошел, шатаясь, к главной мачте.

— У герцога Бекингэма ноги не моряка, — сказала по-французски вдовствующая королева. — Наверное, поэтому он так сильно желает ступить на твердую землю.

Молодой человек услышал ее слова, побледнел как смерть и ушел, опустив руки, сливая в одном вздохе давнишнюю любовь с новой ненавистью.

Между тем адмирал, не обращая больше внимания на недовольство герцога, провел королеву и принцессу в свою каюту на корме, где был подан роскошный обед, достойный присутствующих.

Адмирал сел справа от принцессы, посадив по левую руку от нее де Гиша. Это место занимал обычно Бекингэм.

Войдя в столовую, герцог испытал еще один удар. Согласно этикету, который он должен был уважать, как вторую королеву, его понизили и за столом.

Де Гиш, побледневший от счастья еще больше, чем его соперник от гнева, с трепетом опустился на стул подле принцессы, шуршание шелкового платья которой заставляло сердце графа биться от не изведанного еще доселе наслаждения.

После обеда Бекингэм быстро подошел к принцессе, чтобы предложить ей руку.

Теперь настала очередь де Гиша дать урок герцогу.

— Милорд, — сказал он, — будьте так добры, с этого мгновения не становитесь между ее высочеством принцессой и мной. Теперь ее высочество действительно принадлежит Франции, и если принцесса оказывает мне честь, подавая мне руку, она касается руки принца, брата короля.

С этими словами он предложил руку принцессе с таким явным смущением и в то же время с таким мужественным благородством, что среди англичан послышался шепот восхищения, а у Бекингэма вырвался тяжелый вздох.

Рауль любил: Рауль все понял. Оп посмотрел на де Гиша глубоким взглядом, каким мать или друг предупреждают сына или друга об угрожающей ему опасности.

Наконец к двум часам из-за туч выглянуло солнце.

Ветер стих; море стало гладким, как зеркало; туман, обволакивавший землю, рассеялся. И тогда показались приветливые берега Франции, усыпанные тысячью белых домов, выделявшихся на зелени деревьев и синеве неба.