— Как так?

— Мне кажется, что она действительно не получила письма.

— Как так? И вы предполагаете?..

— Я предполагаю, что, по неизвестным нам соображениям, ваш человек не отдал ей письма.

Фуке позвонил. Вошел лакей.

— Позовите Тоби, — приказал суперинтендант.

Через несколько мгновений появился слуга, сутулый человек с бегающими глазами, с тонкими губами и короткими руками.

Арамис вперил в него пронизывающий взгляд.

— Позвольте, я сам расспрошу его.

— Пожалуйста, — отвечал Фуке.

Арамис хотел было заговорить с лакеем, но остановился.

— Нет, — сказал он, — он увидит, что мы придаем слишком большое значение его ответу; допросите его сами; а я сделаю вид, что пишу письмо.

Арамис действительно сел к столу, спиной к лакею, но внимательно наблюдал за каждым его движением и каждым его взглядом в висевшем напротив зеркале.

— Подойди сюда, Тоби, — начал Фуке.

Лакей приблизился довольно твердыми шагами.

— Как ты исполнил мое поручение? — спросил Фуке.

— Как всегда, ваша милость, — отвечал слуга.

— Расскажи.

— Я вошел к мадемуазель де Лавальер, которая была у обедни, и положил записку на туалетный стол. Ведь так вы приказали мне?

— Верно, и это все?

— Все, ваша милость.

— В комнате никого не было?

— Никого.

— А ты спрятался, как я тебе приказал?

— Да.

— И она вернулась?

— Через десять минут.

— И никто не мог взять письма?

— Никто, потому что никто не входил в комнату.

— Снаружи, а изнутри?

— Оттуда, где я был спрятан, видна была вся комната.

— Послушай, — сказал Фуке, пристально глядя на лакея, — если это письмо попало не по адресу, то лучше откровенно сознайся мне в этом, потому что, если тут произошла ошибка, ты поплатишься за нее головой.

Тоби вздрогнул, но тотчас овладел собой.

— Ваша милость, — повторил он, — я положил письмо на туалетный стол, как я вам сказал, и прошу у вас только полчаса, чтобы доказать, что письмо в руках мадемуазель де Лавальер, или же принести его вам обратно.

Арамис с любопытством наблюдал за лакеем.

Фуке был доверчив; двадцать лет этот лакей усердно служил ему.

— Хорошо, — согласился он, — ступай, но принеси мне доказательство, что ты говорил правду.

Лакей ушел.

— Ну, что вы скажете? — спросил Фуке у Арамиса.

— Я скажу, что вам во что бы то ни стало надо узнать истину. Письмо или дошло, или не дошло до Лавальер; в первом случае нужно, чтобы Лавальер возвратила вам его или же сожгла в вашем присутствии; во втором необходимо раздобыть письмо, хотя бы это стоило нам миллиона. Ведь вы согласны со мной?

— Да; однако, дорогой епископ, я считаю, что вы сгущаете краски.

— Слепец вы, слепец! — прошептал Арамис.

— Лавальер, которую вы принимаете за тонкого дипломата, просто-напросто кокетка, которая надеется, что я буду продолжать увиваться за ней, раз я уже начал. Теперь, убедившись в любви короля, она рассчитывает с помощью письма держать меня в руках. Это так естественно.

Арамис покачал головой.

— Вы не согласны? — спросил Фуке.

— Она не кокетка, — отвечал Арамис.

— Позвольте вам заметить…

— Я отлично знаю кокеток!

— Друг мой, друг мен!

— Вы хотите сказать, что далеко то время, когда я изучал их? По женщины не меняются.

— Зато мужчины меняются, и теперь вы стали более подозрительны, чем были прежде. — Рассмеявшись, Фуке продолжал:

— Если Лавальер пожелает уделять мне одну треть своей любви и королю две трети, найдете вы приемлемым такое положение?

Арамис нетерпеливо поднялся.

— Лавальер, — сказал он, — никогда не любила и никогда не полюбит никого, кроме короля.

— Но ответьте мне наконец, что бы вы сделали на моем месте.

— Прежде всего я не выпускал бы из дому вашего слугу.

— Тоби?

— Да, Тоби; это предатель!

— Что вы?

— Я уверен в этом. Я держал бы его взаперти, пока он не признался бы мне.

— Еще не поздно; позовем его, и вы допросите его сами.

— Прекрасно.

— Но уверяю вас, что это будет напрасно. — Он служит у меня уже двадцать лет и ни разу ничего не перепутал, а между тем, — прибавил фуке со смехом, — перепутать бывало так легко.