Воспользовавшись оказией, я скользнул в кабину и с силой вдавил самую нижнюю кнопку. Двери с шуршанием съехались, отрезая меня от множащихся в коридоре шагов. Долгие секунды вынужденного ожидания в покачивающейся кабине я не сводил глаз со своего отражения. Карие глаза полны замешательства: так вот как я выгляжу! Тело, наполненное адреналином, требовало движения, руки тряслись, ноги почти подкашивались.

Наконец лифт затормозил. Остановился. Двери медленно поползли в стороны. Не дожидаясь, пока они полностью раскроются, я вырвался из плена маленькой коробки и побежал вперед, не отреагировав на гневный протест невысокой барышни. Стены широкого коридора первого этажа выкрашены в белый цвет, на фоне него почти сливались многочисленные люди в белоснежных халатах. Кроме девушки, которую я чуть не сбил, на меня ровным счетом никто внимания не обратил. Быстрым шагом я направился вперед. Лавируя между многочисленными каталками с пациентами, внимательно заглядывал во все открытые двери. Врачи и сестры мечутся между ними, словно голодные белки в поисках шишек. Один раз меня попытались уложить на одну из каталок, уверяя, что у меня шок. Стоны, крики, отдельные слова превратились для меня в общий гул, и лишь одно слово выделялось: «Авария».

Я вырвался и бросился в распахнутую дверь. Догонять меня никто не стал. Я торопливо закрыл створку и осмотрелся. Обычная больничная палата. Зеленые стены и множество скрипящих коек. Все заняты. Взгляд скользнул по окну. Первый этаж, можно и спрыгнуть. Я шагнул к нему, но ощутил, как с плеча сползает простынь. Видимо, зацепился за что-то полой своеобразной накидки. Быстро развернулся и тут увидел ее. На кровати сидела весьма колоритная старуха и смотрела на меня во все глаза, огромные и черные. Я вздрогнул и отшатнулся, уж больно похожи они на расширившиеся зрачки Жанны и Ромы.

– Тебе нужны ответы, весс! – громким доверительным шепотом сообщила старуха.

Я присмотрелся внимательней и немного успокоился: глаза женщины на самом деле просто от природы темные, да и вид был почти цыганский. Огромный крючковатый нос и мясистые губы напоминали детские картинки про Бабу Ягу. Но при этом от женщины исходило ощущение спокойствия и комфорта. Вдруг захотелось все ей рассказать, уткнуться в теплые колени и попросить защиты. Так, словно мои страхи были лишь ночным видением, фантазией больного воображения. Но, увы, это не так. И два трупа на третьем этаже вполне реальны. Меня еще не поймали лишь потому, что больницу наводнили жертвы большой аварии. И кто знает, как скоро охрана меня обнаружит. Медлить нельзя… тем более, терять время на лживые предсказания цыганки. Подозреваю, что моя симпатия лишь фирменный цыганский гипноз.

– У меня нет денег, – грубо оборвал я и оттолкнул старуху.

Она дёрнула простынь, та окончательно соскользнула с меня. На спинке соседней кровати висели брюки и футболка. Схватил тряпки. Цыганка внимательно следила, как я одеваюсь. Казалось, она ничуть не обиделась.

– Иди в бар «Хоббит», весс, – улыбаясь, произнесла она. – Ищи Мерцану. Она поможет тебе…

– Отстань, старуха, – огрызнулся я, пытаясь натянуть трико.

Обладатель их гораздо ниже меня, голые голени смотрятся смешно. На улице это будет еще более подозрительно, поэтому я закатал низ брючин до колен. Футболка оказалась немного просторнее.

– Дай мне руку, весс, – требовательно заявила старуха.

Я машинально пожал ее сухую ладошку. Словно очнувшись, рванул руку назад, но цыганка оказалась удивительно сильной. Она внимательно посмотрела мне в глаза и проникновенно сказала:

– Прикоснись к ней, весс! Она не сможет тебе отказать…

Я ощутил в ладони неприятное покалывание и дернулся еще сильнее. Руки наши словно склеились. Запаниковав, я закричал на старуху:

– Пусти, ведьма проклятая!

– Что вы делаете?!

Я и не заметил, как в палату вошла медсестра. Совсем молоденькая, скорее всего, практикантка. Поднос, который она несла, с режущим звоном упал на пол. Девушка, не обращая на него внимания, бросилась ко мне:

– Немедленно оставьте ее в покое!

– Оставить в покое? – в собственном смехе я ощутимо различаю нотки истерики. – Как?!

– Как вам не стыдно издеваться над бедной старушкой, – веснушчатая медсестра вырвала из моей руки сухонькую ладошку и осторожно положила руку цыганки на кровать.

– Да она сама ко мне пристала, – я смутился.

– Вандал! – безапелляционно заявила практикантка. – Как она могла пристать к кому-то? Она же в коме! И вообще, что вы здесь делаете?! Убирайтесь из реанимации!

Я расширившимися глазами посмотрел на бледное лицо старушки, закрытые веки, трубку капельницы, вытянутое под простыней бездвижное тело. Беспомощно огляделся. Девушка в это время пыталась выставить меня за дверь и уже угрожала позвать охрану. Это меня отрезвило. Толкнул ее и бросился к окну. Широкий подоконник скользкий, старый шпингалет едва поддался.

Распахнул окно, зимний холод тут же неприятно впился в кожу. Прыжок, жесткий треск ломающегося наста. Не обращая внимания на глубокие царапины на голых лодыжках, выбрался из сугроба и помчался к высокому забору. Кошкой перемахнул через него и оказался на утоптанной дорожке, посыпанной грязным песком. Парочка испуганно вскрикнула и метнулась в сторону. Не обратив на них внимания, я побежал. Словно во сне, не разбирая дороги и не обращая внимания на усталость и холод, несся куда глаза глядят.