– И сколько тебе нужно денег, Светик? – поинтересовался принц во плоти.

Боже, как унизительно, в глазах невольно появились злые слезы, норов очень больно ломать.

– Много, очень м-много, – на последнем слове запнулась, не привыкла я выступать в роли просительницы.

– Сколько?! – мужские глаза прожигали огнем.

– Для меня неподъёмная сумма, – из дрожащих губ вырвался всхлип.

– Позволь полюбопытствовать, а зачем?!

Я решительно не могла говорить, рыдания колючим комом стояли в горле.

– Н-неважно, – только это коротенькое слово удалось из себя выдавить.

– И все же?! – требовал откровенности принц во плоти.

– Т-тема, ему нужна операция… – долго сдерживаемые слезы прочертили дорожку по идеальному макияжу на моем лице.

– Да, помнится, Денис рассказывал о той ужасной аварии.

В кабинете опять повисло молчание. Кирилл, поигрывая серебряной ручкой, о чем-то задумался.

– А что взамен, Светик?! – наконец прозвучал его вопрос.

Играет, точно кот с дрожащей, полумертвой от волнения мышью.

– Все… все, ч-что ты захочешь, – задребезжал мой голос.

– Интересно-о-о, – певуче протянул Кирилл, а потом встал из-за стола и медленно направился в мою сторону.

Кот решил попробовать мышку на зубок.

«Бежать», – прозвучало тревожным набатом в голове, но я намертво впечатала массивные каблуки босоножек в пол. Куда бежать?! Домой, где потухшая, постаревшая лет на десять мать не находит себе места, плачет и готовит комнату для возвращения искалеченного сына, на лечении которого врачи уже поставили крест? Нет, пусть этот богатый лоснящийся кот все что угодно со мной делает, хоть полностью сожрет, лишь бы брату помог.

Принцевская рука запуталась в волосах, мужские красиво вырезанные губы приблизились, грубо всосались в мой трепещущий рот. А вот и пламенный поцелуй от принца.

– И минет мне сделаешь, стоя на коленках?

Козел! Козлина!! Кровь стремительной волной румянца бросилась в лицо. Честь графского рода Устюговых и норов уличной девчонки, будь они неладны, требовали отвесить принцу оплеуху, да такую, чтобы голова назад мотнулась, как тогда в ночном клубе. Но я лишь проглотила стоящий в горле ком.

– Д-да, все, ч-что ты захочешь, – слезы опять прочертили две влажные дорожки по моим щекам.

Как омерзительно стоять перед ним, соглашаясь на явное унижение, и заливаться горькими слезами.

– Прямо сейчас, Светик… Давай, опускайся на колени и соси.

Ага, нашел дурочку с переулочка… Он сейчас поизгаляется, а потом выбросит на улицу, не дав ни копейки.

– Только после того, как ты поможешь.

Красивые глаза мечты всех девчонок зло блеснули из-под модного чуба.

– Решила поторговать своим телом? Вот уж не думал, что ты на такое способна, Светик.

Идеальные губы принца скривились в презрительной усмешке.

Не он один. Я тоже раньше не могла представить себе ситуацию, при которой буду предлагать себя за деньги.

– Помоги мне, пожалуйста, Кирилл, я… сделаю все, что ты хочешь, и п-постараюсь не быть бревном.

Мужская рука опустилась ниже, накрыла мою бурно вздымающуюся в попытке дышать грудь. Скотина. Как сдержаться и не выцарапать ему глаза?!

– И во сколько ты себя оценила, Светик? Сколько ты хочешь поиметь от меня денег?

– Миллионы, – выдохнула я, а соленые капли ломки своей гордости продолжали катиться из глаз. Зря только красилась.

– Миллион?! – не понял Кирилл.

Если бы так мало, мы бы с мамой и сами как-нибудь справились, и я бы не стояла сейчас, бледнея от унижения, перед этим богатым козлом.

– Нет, больше. Нужно не менее десяти миллионов, – настоящую сумму даже побоялась назвать.

Надеюсь, остальное мы сами как-нибудь насобираем, продадим квартиру, бабушкину и дедушкину дачу, возьмем кредиты.

Принц во плоти ошарашенно присвистнул.

– Это большие деньги, Светик.

Мужская рука больно сдавила сосок на груди. Как сдержаться и не вцепиться когтями в его ухмыляющееся отвратительно-прекрасное лицо?!

– Большие, – безэмоциональным попугаем повторила я. – А для нашей семьи, живущей с одной зарплаты на другую, так просто огромные. Но ты когда-то хвалился, что твоя машина стоит шесть миллионов.

– Сто-о-ит, – протяжно произнес принц во плоти и недовольно скривился, словно вдруг вспомнил о чем-то неприятном.