– Удивительно, – снова произнесла роковая женщина – хозяйка модельного борделя «Соблазн».

Интересно, что она увидела во мне такого необычного?! Может, и правда третья сиська начала пробиваться?

Дверь за моей спиной открылась. Оглянулась, надеясь, что вернулась Аленка. Нет, в комнату походкой вразвалочку вошел лысоголовый амбал. Этот точно сожрет и не подавится. Задрожала осиновым листочком, каждой своей гребаной прожилкой. Трусишка зайка серенький…

Я не поздоровалась, поскольку от страха, стыда и других непонятных чувств горло сжало жарким удушающим спазмом.

Он не поздоровался. Зачем? Перед ним всего лишь еще одна продажная девочка агентства. Медленно подошел к сестре и встал рядом. Теперь меня разглядывали две пары очень похожих друг на друга темных глаз. Щеки вспыхнули краснотой, а слезы, будь они неладны, начали туманить глаза, вынуждая смотреть в пол. – Все-таки пришла… Правильное решение, детка. Такая красота не должна простаивать, – бритоголовый засмеялся. Противно. Вскинула вверх подбородок и, позабыв про слезы, горделиво посмотрела в лицо здоровяка. Ирина Николаевна поддержала смех брата циничной ухмылкой. Вот же упырь. Врезать бы хорошенько по его лоснящейся морде, послать куда подальше, сказать что-нибудь колкое в стиле оскорбленной графини. Но это раньше я могла, а сейчас… сейчас надо держать язык за зубами и улыбаться… приветливо улыбаться идиоткой. – Ну как, Иришка, берем девочку? Скажи, хороша! Вон как глазищи сверкают! Прям сапфиры, не иначе… – Вы разве знакомы?! – вместо ответа спросила Ирина Николаевна и вопросительно подняла идеально подведенные бровки. – Видел ее однажды во дворе у Аленки, предложил работу, а она фу-ты ну-ты, пальцы гнуты, я девочка приличная, принца жду, сидя на завалинке. – Принцы выродились, плохая экология, видимо. Зато козлов развелось видимо-невидимо, каждый второй, – и не удержалась – выразительно посмотрела прямо в глаза бритоголового. Пусть знает, что ему никогда не стать первым. Ирина Николаевна засмеялась. Упырь блеснул темными глазами и тоже заржал. – Красивая девочка, и чувство юмора присутствует, – похвалила меня хозяйка модельного борделя. – Кроме того, исходя из сведений, которыми нас снабдила Алена, у нее имеются красные дипломы бакалавриата и магистратуры экономического факультета, диплом об окончании музыкальной школы, Светлана прилично говорит на двух языках, французском и английском, а самое интересное, представляешь, она потомственная графиня Устюгова. Бритоголовый присвистнул. – Повезло, чистокровная принцесска нам попалась. – Пожалуйста, давайте в резюме, или как это у вас называется, не будем упоминать мою родословную. Нельзя позволить ради возможного привлечения клиентов марать честь рода Устюговых. Папа с дедушкой в гробу перевернутся. Ох, Алена, язык без костей! Надо поговорить с подружкой детства, чтобы поменьше болтала.

Ирина Николаевна и ее братец Бритоголовушка не посчитали нужным ответить на мою просьбу. – Знаешь, Юра, для нашей богадельни эта девочка – весьма ценное приобретение… – резюмировала хозяйка, обращаясь только к брату, словно меня не было в этой комнате, будто я красивая статуэтка, а не живой человек. – Правда, есть некоторые моменты, которые меня настораживают, – между идеально подведенных женских бровей легла складка. – Норов?! – предположил Юрий Николаевич… – Ну, это не беда, пообтешем, пообломаем… станет шелковой. Интересно, кто тесать будет?! И как?! Тоже мне, папа Карло нашелся… – Не только норов, уж больно она… – Нет, совсем не похожа, разве что блондинка, – кажется, Юрий Николаевич понял, о чем хотела сказать сестра, несколько напрягся, нахмурился. Любопытно. Значит, этим двоим я кого-то напоминаю. – Кстати, Ириш, выйди, хочу проверить девочку на профпригодность, так сказать. Темные глаза безбожно палили тело… откровенно, цинично, тошнотворно. Ага, какая же ты наивная, Светик, думала без экзаменов обойдется… Внутри появилась мелкая противная дрожь. Ох, кажется, сегодня первый раз, когда я совершенно не подготовилась к экзаменам. Ирина Николаевна перевела внимательный взгляд на Юрика, складка между женских идеально подведенных бровей стала чуточку глубже… Впрочем, брат не заметил ее внимательного взгляда, поскольку продолжал меня рассматривать. Под ногами даже пол начал плавиться. – Ну-ну… – задумчиво произнесла хозяйка. – Впрочем, в ее пригодности для нашего агентства я тоже немного сомневаюсь, уж слишком глазищами стреляет, того и гляди в волосы вцепится.

– Не переживай, сестренка, у меня не за что зацепиться, – скалил зубы бритоголовый здоровяк. «Пожалуйста, Ирина Николаевна, не уходите!» – мысленно молилась я. – «Не могу, не хочу оставаться наедине с вашим опасным братцем!»

– Ириш, я недолго, – мягко добавил Юрий Николаевич, продолжая неотрывно и откровенно разглядывать мое тело. – Юра, пока девочку не проверим и не подберем подходящие контрацептивы, пожалуйста, пользуйся презервативами. Здравая мысль, внушающая ужас. Не хочу я ни с презервативом, ни без… – Слушаюсь, сестренка, – даже салютнул, Упырь проклятый. Щеки снова вспыхнули краснотой, глаза блеснули раздражением. Я ведь не кобыла, не понимающая языка человеческого, все слышу и вижу. Ирина Николаевна, царственно цокая каблуками, вышла из комнаты. Атмосфера сгустилась, грудь стала судорожно вздыматься, пытаясь сделать вдох. В глазах потемнело… Юрий Николаевич медленно подошел ближе. Не буду на него смотреть… Да и чем там любоваться? Бритоголовая морда упыря. Сердце рвалось из груди. Не готово оно, бедненькое, к проверке на профпригодность. Хотя пригодность будут проверять совсем другим местом. Но там я тоже не готова… все сжимается от страха, а не предвкушения. Почему он ничего не делает?! Просто стоит рядом и тяжело возбужденно дышит. Приятный запах мужского парфюма, словно парализующий яд, вызывал оцепенение и головокружение. Выпрямилась, подбородок полез вверх. Это унизительно – дрожать перед этим тупоголовым верзилой. Темные глаза блеснули злостью. Вскрикнула, потому что мужская рука грубо, немного больно, схватила мои волосы. Меня поволокли вглубь комнаты, резко положили грудью на письменный стол и стали задирать подол моего летнего сарафана.

Никогда не думала, что экзамены мне придется сдавать причинным местом. Его резкий напор на секунду вызвал замешательство.

– Пусти, – зашипела я, пытаясь вырваться из жесткого захвата.

Не тут-то было, мужские руки лысого амбала держали крепко. А все приемы из пройденного когда-то курса самообороны выветрились из головы и тела.

– Раз уж пришла, не рыпайся, детка.

Да, он прав, сама пришла, на аркане никто не тащил. Привыкай, Светик! Какая разница, с кем и когда начнется твоя новая жизнь шлюхи…

Трусики поползли вниз, мужская коленка нагло вклинилась между моих ног. Послышался звук расстегиваемой молнии. Из горла рвался крик: «Помогите!!!» Глупо, Светик! Чертовски глупо, притащившись в бордель, ждать помощи… Никто не посмеет вмешаться. Черт… Мужчина немного замешкался, надевая презерватив, я немного выпала из пространства, пытаясь справиться с дрожью, отвращением и слезами на глазах. А дальше была боль… Какого хрена?! Ведь я уже не девочка, мудак принц-долбежник уже успел меня распечатать или откупорить, как говорят между собой парни. Девственная плева ведь не срастается заново, даже если прошло почти два года после первой моей близости с мужчиной. Тихонько замычала, не зная, как справиться с этой болью.

– Расслабься, – посоветовал лысый верзила.

Рада бы, да не получается, потому что больно физически, потому что в душе агония. Ощущение насилия над собой, чего-то совершенно несправедливого, даже преступного, что я не в состоянии остановить из-за своей слабости и бедности. От интенсивных мужских движений грудь болезненно елозила по столу. Грустно, смешно и плакать хочется, лысый тоже оказался долбежником, ничего не слышавшим о предварительных ласках. Или поскольку теперь я шлюха, то априори должна мгновенно увлажняться? А подруга детства, помнится, заливала, что он в постели ас… Может, прав был принц во плоти? Все дело во мне, это я фригидная? Бревно в постели. Братец Бритоголовушка, зажав железной хваткой мои бедра, толкался и толкался вперед. Когда же он кончит, боров проклятый? Закусив до крови губы, рискуя прослыть совершенно профнепригодной, стояла и покорно принимала его удары, а из глаз продолжали катиться слезы, поскольку душу, несмотря на уже прошедшую физическую боль, терзало неприятное чувство насилия, глумления над собой. И, конечно, я не смогла подвывать, постанывать, показывая тем самым свою великую несуществующую чувственность. Надо признать, ты непригодна, Светик, совершенно не подходишь для этой работы…

В какой-то момент появилось что-то еще кроме омерзения, возможно, тому виной были мужские губы, прочертившие влажную дорожку по хребту к шее, или мужская рука, властно накрывшая мой лобок. Конечно, эти новые ощущения не имели ничего общего с наслаждением. Это было нечто другое, будто что-то разбухало внутри живота. Бритоголовый содрогнулся, задышал тяжело, надсадно, конвульсивно задёргался, вколачиваясь еще глубже в мое вдруг распухшее естество… Облегчение. Ну наконец-то кончил, Упырь проклятый! Разочарование… Мне так хотелось понять, могу ли я получать от близости с мужчиной удовольствие.