– Да, здесь нет бактерий, но есть прямая опасность подхватить некое сердечное заболевание...

Веллерсхоф механически усмехнулся, спросил:

– Так как, вы говорите, называется эта милая планета?

– Аурентина, - проскрежетал вдруг Свидерский.
– Я запомнил. Ну что ж, этого следовало ожидать.
– И смял маску в кулаке так, что побелели костяшки пальцев.

– Тише, Ян, ради бога, они же не виноваты!
– вступился Феррани.
– Ведь прошло больше века - сто три года! Скажи спасибо, что девушки остались такими же красивыми, как в наше время!..

– Да, сто три. Близко к расчетам, - снова выдавил улыбку шеф.
– И никакого разума здесь, конечно, не обнаружено?

– Нет, - виновато сказала Алдона.
– Это звезда так пульсирует... Похоже на радиосигналы.

– Чертова лотерея!
– фыркнул Ян.

– Знаете что, - твердо сказала Виола.
– Мы потом наговоримся, надоест еще. Зовите всех ваших в дом... Мы для вас дом построили. Сколько вас? Двадцать восемь?

– Двадцать семь, - уточнил Веллерсхоф.
– Об одном погибшем Земля не узнала. Это Сайфутдинов.

На секунду замявшись и знаком запретив Алдоне теряться, Виола мужественно продолжала:

– Если надо, наш корабль перенесет всех больных, раненых.

И Алдона, получив знак говорить, защебетала, чувствуя неловкость и от всей ситуации, и от взглядов Феррани:

– Я врач Спасательной Службы, и я запрещаю вам волноваться. Через два дня вы уже будете на Земле. А пока отдыхайте! Аурентина такой уютный мир, теплый, цветущий, ее все любят, на ней лечатся покоем...

Она взяла Веллерсхофа за руки, умоляюще посмотрела снизу вверх в его светлые, расширенные, как от боли, остановившиеся глаза:

– Здесь есть чудесные минеральные источники... Координационный Совет уже решил строить здесь курорт!

Алдона успела еще перехватить негодующий взгляд Виолы, как Свидерский, до сих пор молчавший, глядя вбок и покачиваясь с носков на каблуки, вдруг заорал хрипло: "Курорт!" - и ухватил ее за лацканы. Ей никогда не приходилось видеть лица, искаженного такой бешеной ненавистью, да еще так близко от себя...

Когда их разняли, Свидерский резко развернулся на каблуках и зашагал к ракете.

– Луиджи, - многозначительно сказал шеф. И низенький Феррани, в последний раз скользнув взглядом по статной фигурке перепуганной Алдоны, со всех ног бросился догонять коллегу.

– Вы можете простить его?
– отчужденно спросил Веллерсхоф.

– Конечно, - ответила Алдона, прижимая ладони к вискам, чтобы сдержать биение крови.
– Я сама виновата. Не надо было так, сразу...

– Они успокоятся, - сказал шеф.
– Идемте к вам. Я первый. Может быть, у вас что-то не так, как мы привыкли.

Он двинулся вперед. Спросил на ходу:

– Вы давно нас тут ждете?

– Нет, - ответила Виола.
– Вообще-то, по первоначальному плану, вас должны были догнать. Но "Титан" здорово уклонился от курса и лишь недавно попал в поле нашего зрения. Да, возле самой Аурентины...

– Хороши, - зло усмехнулся Веллерсхоф.
– Колумб, приплывший в Нью-Йоркскую гавань, прямо к подножию статуи Свободы... От вас можно будет вызвать все наши ракеты? Впрочем, что за глупость... Конечно, можно.

И Веллерсхоф вошел по пояс в медовую, спутанную вьюнками, полную цветов и насекомых траву Аурентины.

Виола переглянулась с Алдоной и вдруг приказала:

– Стойте.

Веллерсхоф стал, и впервые на его окаменелом лице выразилось что-то похожее на удивление.

– Вы мне не нравитесь, Веллерсхоф. Извините. Я не верю этому вашему безразличию. Уж лучше впасть в истерику, как Свидерский, чем...
– Долго смотрела в самые зрачки начальника экспедиции, пока зрачки не оттаяли и не улыбнулись.
– Вот так лучше. Я все-таки бегала в учебный класс мимо памятника... памятника вам, Веллерсхоф. Да. Посреди площади, с рукой, протянутой к звездам. Я ваше имя знаю с трех или четырех лет. А немного позже я узнала, что ваша экспедиция была самой нужной в истории Земли. И самой результативной. Если бы не наше всеобщее чувство вины перед вами, мы бы вас тут не встретили. Мы бы просто не работали так отчаянно, чтобы проломить пространство и время. Чтобы никто больше... не...
– Она запнулась, но все же заставила себя окончить как можно спокойнее: - Потому что пока страдает хотя бы один, Земля _не может быть счастливой_!