В общем, этот рассказ не о павлинах, а о той ночи… и тех днях, когда палаты в летних морских корпусах были просторны, через их большие стеклянные двери и окна от пола до потолка навылет сквозил свет солнца и луны. И бриз гулял как хотел. И в каждой было по двенадцать коек – на двенадцать молодцов (и девчонок – в их палатах) с анекдотами, страшными ночными историями, мечтами, приколами и подушечными сражениями…

Та ночь могла стать исторической – намечался опасный поход на девчонок. Цель – измазать их, таких-сяких, спящих, зубной пастой! Мне в походе была отведена важнейшая роль… «будильника»! Полагалось где-то ближе к двум часам ночи разбудить главных смельчаков-«десантников».

Нет, бессонницей я в отрочестве не страдал. Просто старался долго-долго не засыпать, потому что уж больно любил смотреть на звёзды в окно, занимающее всю стену палаты, и слушать шум прибоя. Во всех «тёплых заездах» я старался заполучить койку у окна летнего корпуса. А чтобы не заснуть подольше, старался выспаться днём, в тихий час (в Санатории он тогда назывался «час покоя»), когда вся палата бесчинствует и куролесит, дерётся подушками и занимается другими важными делами. И представьте себе, умудрялся!

Спать днём никто, конечно, не дал бы, если бы у меня не было особой должности по палате… Даже слышал однажды днём спросонку: «Эй, Начитанному не мешай спать!» Я трудился «штатным ночным рассказчиком палаты»: после отбоя пересказывал какую-нибудь из множества прочитанных историй – по большей части из научной фантастики или кино. Бывало и такое: рассказываю и вот не торопясь дохожу до самого интересного места, делаю паузу… Тишина… Спрашиваю: «Кто меня слышит?» А все уже дрыхнут без задних ног! Значит, назавтра – сначала.

Так вот – про ту самую ночь: тогда дежурила самая добрая из всех медсестёр – Марьванна. Даже если бы она нас «накрыла», большого скандала не случилось бы – так, по крайней мере, мы всегда предполагали…

Честно дождался я глубокой ночи. Сам оделся «по-десантному»: хоть было тепло, натянул для маскировки синюю нашу, санаторскую, вельветовую курточку. И принялся будить пацанов. Но не тут-то было! Самые крутые зачинщики спали как убитые – не растолкать. Может, и раздумали, а признаться робели и теперь умело притворялись… И вот что удивительно! В скольких заездах ни собирались мазать пастой девчонок, а при мне ни разу такого не случилось. Хотя легенд о таких походах ходило много.

Палата дрыхнет беспробудно, а я стою одетый посреди неё, и спать вообще ни разу неохота! Что делать?… И я решился-таки потратить адреналин на небольшой «криминал»… Я взбил постель так, чтобы от двери казалось, что она не пуста, осторожно покинул палату, огляделся, тихонько дошёл до лестницы, по ней уже на четвереньках (лестница-то выносная, внешняя, и кто на ней, видно отовсюду) поднялся на солярий… Перебежкой, пригнувшись, достиг ближайшего топчана и… вот он – кайф!

Я лежу ночью на топчане, гляжу в бездонное звёздное небо, на Млечный Путь, а прохладный ветерок напоминает об опасности быть застуканным… Я чувствовал себя космонавтом, вышедшим в открытый и ох какой опасный космос!

Тишина тоже была почти космическая, если бы не павлины. Орали то и дело! Помню, даже подумал: «Ну, накаркаете вы мне!..»

По небесной бездне изредка пролетали метеоры. Желаний не загадывал – просто балдел… И вот вдруг среди звёзд Млечного Пути стала разгораться одна звезда всё ярче и ярче. Я подумал, что это метеор летит под очень острым углом относительно направления моего взгляда… Но спустя пару мгновений даже испугался: этот метеор летел прямёхонько мне в правый глаз!

И вдруг яркая и очень тонкая молния стрельнула из чистого неба сверху вниз куда-то за мою голову – и ни удара, ни грома… Только павлины вскрикнули хором как резаные.

Стал голову ломать, что это за метеорит такой, что вроде долетел до земли, а упал тихо, как снежинка.

И в это самое мгновение мощный пограничный прожектор, рыскавший по заливу с другого конца береговой дуги, вдруг накрыл меня своим всеохватным лучом! И я осознал, что уже не лежу на топчане, а стою у парапета солярия в полный рост и вглядываюсь во тьму за набережной, в ту сторону, куда падала та звезда. Хватай меня, нарушителя, голыми руками – вот он я, виден со всей набережной и из соседнего корпуса!

Опрометью кинулся я к лестнице. Почти не пригибаясь, сбежал на наш второй этаж, нырнул в палату, лихорадочно разделся и с головой закопался под одеяло.

Сердце бухало до рассвета, отдаваясь болью в висках. Я не заснул, а, скорее, ненадолго забылся до восхода солнца. А тут уже и грянула музыка подъёма.

… Заканчивалась вторая неделя очень тёплого и солнечного сентября. Мы продолжали жить в летнем корпусе Санатория и надеялись, что нас не переведут в зимний хотя бы до конца месяца. Утро было чудесным. Только я в то утро встал мутным и квёлым.