– Готова к новым штучкам от Рахенснафа? – радостно поинтересовалась Пегс. – Никос из третьего класса сказал, что, по слухам, появились новые сорта «злодейской бумаги». – Она вытащила пригоршню школьных монет из кармана узких, украшенных тафтой брючек, шуршавших, когда троица спускалась по трём железным ступенькам на перрон. Под ногами у них на этот раз оказался булыжник. Поддерживая тёмный сводчатый потолок зала прибытия, ввысь вздымались металлические колонны. Взгляд Флинн скользил по высоким стенам наверх, как если бы она смотрела на Олимп.

– Красотища! – выдохнул Касим. Флинн понимала, что он имел в виду не только вокзал. Он говорил о чувстве, которое охватывало павлинов каждый раз, когда они оказывались в новом месте, – о смеси благоговения, страха и жажды приключений. Флинн впервые спросила себя, испытывал ли то же самое Христофор Колумб, когда открыл Америку, или Нил Армстронг, делая первый шаг на Луне.

Мадам Флорет отсутствовала, и вместо неё список покидающих поезд павлинов пришлось составлять Даниэлю. Казалось, делал он это довольно небрежно.

– …и точно к двенадцатому удару часов вернуться в поезд, – оглашал он в эту минуту правила посещения вокзала.

– А то он превратится в тыкву, – пошутил какой-то длинноволосый второклассник. Некоторые павлины засмеялись. По счастью, никто из прохожих не обращал никакого внимания на старый сине-зелёный Всемирный экспресс и гомонящих учеников рядом с ним. Женщины на высоких каблуках и в меховых шубах проходили мимо, как и мужчины с молодцеватой выправкой в форме дежурных по вокзалу. Флинн нащупала в кармане брюк поддельное школьное удостоверение, которое прихватила для надёжности. Рядом с острым краем металлической пластинки её пальцы наткнулись на что-то маленькое и круглое.

Флинн с удивлением вытащила пригоршню золотых ролингов, местных денег экспресса. Она не могла припомнить, чтобы получала эти четыре блестящие тяжёлые монетки от Даниэля или от кого-либо ещё.

– Вижу, ты обнаружила свои карманные деньги, – обрадовался Касим рядом с ней. Он прощупал левый карман брюк и вытащил такое же количество монет из правого. – Он вечно забывает, что я левша, – проворчал Касим, вставая в очередь павлинов, собирающихся поменять у Ганса и Рольфа школьные деньги на местные. Увидев здесь, в Восточной Европе, двух сотрудников центрального офиса с их жёлтым чемоданчиком и скромными костюмами, Флинн почувствовала что-то удивительно родное. Они были вроде человечков со страниц книжки-бродилки, в которой рассказывается про весь мир.

– Кто «он»? – спросила Флинн, потирая руки. На Украине было холодно даже под металлической крышей зала прибытия. – Кто это распихивает нам по карманам ролинги? – Она всё ещё не верила своему счастью. – Никто не мог знать, какие брюки я сегодня надену, – отметила она, словно с её новым богатством что-то нечисто.

– Стефенсон знает всё, – возразила Пегс, протягивая Рольфу побрякивающие монетки. – Разве ты не помнишь, что он владел магией? В 1832 году он издал указ, по которому каждый павлин магическим образом регулярно получает карманные деньги. Ты можешь потратить их на что угодно. Например, купить гамбургер.

Потрясённая, Флинн взяла местные гривны, отсчитанные Гансом в обмен на ролинги. У неё никогда не было столько денег, чтобы покупать всё, что душа пожелает.

В кармане у Флинн по-прежнему лежали десять евро, с которыми она две недели назад запрыгнула во Всемирный экспресс, но она ещё никому не рассказывала, что это десять евро её матери. До сих пор, как шелест полей Брошенпустеля, в ушах звучали её слова, сказанные однажды суровым тоном, когда Флинн ранним утром садилась в школьный автобус: «На обратном пути купи корицы, слышишь? Нам нужна корица».

Корицу Флинн так и не принесла. Она не решилась зайти в мрачный магазин специй и в конце концов забыла про десять евро в кармане. Иногда вспоминая о них, она, мучимая чувством вины, держала язык за зубами. Мать, наверное, и по сей день считает, что Флинн тайком купила на эти деньги сладостей. Йонте так бы и поступил.

У них за спиной какой-то темнокожий павлин с уложенными гелем волосами прищёлкнул языком. Очевидно, он подслушал их разговор, потому что, взяв у Рольфа деньги, добавил:

– К сожалению, Стефенсон забыл установить приличный обменный курс. Видимо, был слишком занят, обучая волшебным трюкам домашних зверюшек.

Касим нахмурился.

– Фу-ты ну-ты, ножки гнуты! – пробурчал он.

Несколько минут спустя Флинн и Пегс не спеша брели вдоль поезда по залу прибытия. Флинн разглядывала висящие повсюду кашпо с цветами и чудесные киоски из лакированного дерева и наслаждалась прохладным, пропитанным дымом воздухом, в котором ощущался запах свободы и металла.