— Эй, эй! Фрит, это я! — внешник поднял руки и попятился.

— Да я уже понял. — мрачный как туча Ифрит сплюнул на пол. — Не могу смотреть на тебя. Напоминаешь мои собственные метаморфозы в прошлом.

— Не дрейфь… — внешник сделал паузу. — Я считаю, что ты настоящий мужик.

Ифрит не ответил.

Пейн повернул голову к Грину.

— Привет. — как ни в чём не бывало сказал он. — Круто сбежал. Все на ушах стояли.

Грин смущённо пожал плечами.

— Вах… — внешник снял маску и с наслаждением вдохнул воздух. — До чего ж хорошо!

Грин посмотрел на него как на психа. Тот в свою очередь подошёл и так же спокойно достал ключи от наручников и отпер сначала Грина, потом Пейна, а потом и Ифрита.

— О! Идея! — довольно ухмыльнулся их помощник. — Теперь могу и в бордель к Сашке зайти. Повеселимся с девчонками, обсудим… И Гроб ничего не скажет…

Грин стоял, глядя в шоке на всё это не понимая, как ему реагировать.

Пейн крякнул и потянулся к ширинке. Ифрит молча подошёл к нему, и схватил за локоть, выразительно посмотрев при этом направо и налево. Тот в свою очередь кивнул, и поспешил ретироваться в пустую камеру из которой донеслось журчание.

— Мужики… — Грин опешил. — А что вообще происходит?

— Да просто… — Ифрит повернулся к нему. — Мы тут пришли внешников пограбить, и всё снова понеслось через пень колоду. Буча сразу у двух кругов, Бронзовый Круг со своими интригами, килды и Пёсик… Пошли разгребать.

«Про то, что меня поймали говорить не стал». — молча отметил про себя Грин.

— Костюмы готовы? — из камеры появился Грин на ходу застёгивая ширинку.

— Ага. — внешник кинул перед собой сумку с костюмами химзащиты. — Можете одевать.

— А нас через камеры не спалили? — спросил Грин.

— А? Нет. Они сразу за дверью. Этот закуток не просматривается. Одевайте.

— Так-с… — Пейн одел защиту, но не стал одевать маску. — У тебя есть нужные фотки?

— О’кей. Посмотри на планшете. — внешник сунул ему гаджет. — Вот смотри — майор Александр Вертмахов, главный в этом пункте экспедиционного корпуса.

— Майор? Даже не полковник? — Пейн внимательно изучил фотографию. — Попробую изобразить.

Его лицо одежда под химзащитой мигнули голограммой, а сменилось — лицо стало скуластым, худым, глаза серыми и глубоко посаженными, волосы стали коротким ёжиком с проседью.

— Иллюзия удалась. — прокомментировал Пейн. — Тут есть записи его голоса?

— Ага. Ролик о дисциплинарных наказаниях и поощрении.

Пейн включил запись вслушиваясь в короткую отрывистую речь и запоминая поведение.

— Вот теперь точно похож. — сказал он уже другим голосом. — Так… Ифрит… На тебя у меня хватит сил… Ты будешь старшим лейтенантом Евгением Иволгиным. Грин — будешь собой, но в наручниках и химзащите.

— А с тобой и так всё понятно. — кивнул он внешнику.

— А где настоящий лейтенант, и майор? — поинтересовался Грин.

— Ужин. Двадцать минут. За это время нам нужно хотя бы сбежать.

— Сейчас… — Пейн прошерстил какие-то снимки на планшете. — Думаю двадцать минут я смогу поддерживать нашу маскировку, ещё нужно будет обмануть камеры за дверью. Так что у нас не двадцать, а только пятнадцать минут.

— А мне что делать? — спросил Грин.

— Просто подыграйте Виктор Иванов! — рявкнул Пейн копируя неизвестного майора. — Отставить вопросы. Шагом, марш!

Четыре человека шли по «Зоне содержание исследуемых объектов». Точнее по отделению смертников — камерам, в которых содержались люди приготовленные на убой. Точнее на разделку на органы. Впрочем смысла это не меняло. Несколько воодушевляло то, что камеры были пусты — из трёх занятых как раз и выбрались Грин, Ифрит и Пейн. Теперь нужно было выйти за дверь сразу над которой висит камера… Гравное, чтобы у Пейна хватило сил состряпать качественную иллюзию того, что из зоны смертников вышел только их проводник-внешник, который недавно заходил туда.

Сразу за дверью Пейн немного пошатнулся, но не сбился с шага и продолжил движение. Четвёрка продолжала движение. Впереди шёл Пейн старательно демонстрируя личину майора Вертмахова. Следом шёл Грин в наручниках, сразу за ним шёл их проводник, и замыкал колонну Ифрит. Что успел заметить Пейн лицо у фальшивого майора не двигалось в процессе речи — это же иллюзия. Поэтому лучше было вообще ни с кем не встречаться, и долго не разговаривать. Хотя неподвижное лицо визуально придавало хладнокровия и жёстокости.