А парень всё никак не успокаивается.

— Да и не у одного меня такая болезнь. Каждый десятый аристократ не может нормально радоваться жизни. У магов не лучше — даже Палач…

На этом моменте он замолкает и смущённо покашливает, как будто сказал что-то не то. Глаза виконтессы на момент становятся резкими и она порывается что-то ему ответить, с трудом сдерживаясь. Поджав губы, поворачивается к нам.

— Буду очень признательна, если вы не станете ничего упоминать о том, что сейчас сказал этот идиот. У него иногда язык работает быстрее, чем мозг. А за такую информацию могут казнить всех присутствующих.

Джойл растерянно отвечает.

— Так он же ничего и не успел сказать.

Айрин вздыхает, смотря на здоровяка.

— В данном случае достаточно одного прозвища, чтобы имперские дознаватели принялись потрошить твоё тело и разум. Или наоборот — маги из Хёница. Это чужие секреты, о которых лучше молчать.

Окинув взглядом наши посерьёзневшие лица, добавляет.

— Давайте не будем портить праздник. Мы выжили и перебили груду мертвяков. Причём, без использования магии. Почти. Предлагаю за это и выпить!

Мэно снова разливает вёрсу, в этот раз используя винные бокалы. Так что, в организм отправляется сразу тройная порция крепкого алкоголя. Спустя пару минут он добирается до головного мозга и процесс коммуникации восстанавливается. За разговорами о порядках, царящих в аристократической среде, уверенно приканчиваем бутылку «северной водки» и снова переключаемся на вино, открыв новую бутылку. Когда я наполняю бокалы, Айрин внезапно интересуется.

— А где ты воспитывался, Орн? Мы тут выложили часть своей подноготной — теперь твоя очередь. Без обид, но ты же недавно признанный бастард. А стреляешь и открываешь бутылки вина, как будто всё время провёл при дворе хёрдиса или императора.

Вопрос на мгновение ставит в тупик. Машинально отвечаю, вспоминая детали своей легенды.

— Жил с матерью и её семьёй.

Айрин бросает на меня странный взгляд.

— И она была…?

А вот этот момент мы с Мойрницем слегка упустили. Приходится импровизировать.

— Охотницей. Семейное это у них. У нас, вернее. Так и научился обращаться с оружием.

Хмыкнувший Тонфой, нетрезвым голосом добавляет.

— Особенно с револьверами. Из них же так часто стреляют на охоте.

Осознаю оплошность и сразу же пытаюсь исправить её.

— Она надеялась, что меня рано или поздно заберут в замок. Вот и обучался потихоньку.

Виконтесса заходится в смехе.

— Так потихоньку, что стреляешь не хуже меня или Канса. Ладно-ладно, считай, что я тебе верю, загадочный северный бастард — не смотри на меня так, как будто хочешь забраться в душу. Давай лучше выпьем ещё.

Снова опустошаем бокалы и через пару мгновений девушка уже открывает объёмную бутылку хирса. Больше с вопросами о моём воспитании никто не лезет, все заслушиваются историями Джойла, описывающего практику общения с разнообразными существами на Хельгинских болотах. В какой-то момент, Тонфой пытается перевести беседу в серьёзное русло, спросив о том, как его семья выжила во время Санской битвы и почему они решили остаться на этом месте. Но его моментально перебивает виконтесса, требующая новых рассказов о кормящемся с руки керасе или ворюге-гхарге.

Вечер заканчивается тем, что мы добиваем бутылку хирса и решив не трогать оставшееся вино, переходим к самогону Джойла. Когда фляжка опустошается, понимаю, что нам пора бы возвращаться в комнату. Ещё несколько порций алкоголя и мне точно понадобится посторонняя помощь, чтобы добраться до постели. Тем более, что на улице уже смеркается — за разговорами и распитием спиртного незаметно пролетел остаток дня.

Покинув террасу, проходим через столовую, изрядно напугав группу ужинающих студентов. Поднимаясь по лестнице, внезапно понимаю, что под руку меня поддерживает уже не Джойл, а виконтесса, которая каким-то чудом запьянела куда меньше. По крайней мере, на ногах стоит куда более ровно. Размышляя о том, почему так вышло, сам не замечаю, как оказываюсь перед дверью комнаты. Только зайдя внутрь, осознаю, что это точно не наша с Джойлом. Разворачиваюсь назад, чтобы сообщить об этом, но по телу уже скользят ловкие женские пальцы. А спустя несколько минут я лежу в постели, наблюдая за бешено прыгающей на мне обнажённой Айрин, крики которой, наверняка слышит весь коридор. Впрочем, через несколько секунд меня это перестаёт волновать, а получившее порцию бодрости тело находит скрытые резервы, подключаясь к процессу.

«Второго дыхания» хватает ровно до окончания действа. В голове крутятся мысли о том, что стоит перекинуться с девушкой парой слов, а не отрубаться сразу. Но сознание само отключается, отправляя организм в объятия сна.

Проснувшись, понимаю, что голова буквально разламывается на части. Потом вспоминаю обстоятельства вчерашнего вечера и осторожно поворачиваю её, оглядываясь вокруг. Нет, мне не пригрезилось — я в чужой комнате. Судя по разбросанной на второй кровати одежде — точно принадлежащей виконтессе. С трудом приняв сидячее положение, обнаруживаю на столе записку прижатую стаканом какой-то жидкости молочного цвета, рядом с которым лежит мой жетон.

Это снимет похмелье за десять минут. Попробуешь меня избегать — прострелю колено.

Айрин.

Несколько секунд тупо пялюсь на листок бумаги, после чего принюхиваюсь к стакану с «молоком». Мелькает мысль, что он может быть отравлен. С другой стороны, пожелай вдруг девушка меня убить — у неё была отличная возможность проделать это, пока я валялся в постели. Осушив стакан и схватив рукой жетон, приваливаюсь спиной к стенке. Несколько минут провожу в такой позиции, чувствуя, как постепенно отступает головная боль, а тело возвращается в состояние, близкое к норме.