– Таня, ты немного преувеличиваешь. Взъелась из – за какой – то курицы. Приляг и отдохни. Поспи.

– Как я могу спать? Когда эта курица на меня смотрит! И ведь взгляда не оторвет. Все смотрит и смотрит. Чего на меня смотреть, смотри на других. Так нет же! Смотрит именно на меня. А я не могу на нее смотреть. – жалостливо выговаривалась Таня. – Сил моих нет на нее смотреть.

– А ты на нее не смотри. Глаза закрой. Отвернись к стене и не смотри.

– Да я эту курицу за тысячу километров чувствую. – шмыгала носом подруга. – Даже сейчас она меня раздражает. Я отвернулась к стенке, не помогает. Курица есть курица. Не помогает твой совет. Я отвернулась и не могу уснуть.

– Танюш, да как же ты уснешь, когда ты со мной по телефону разговариваешь? – ухмыльнулась и вытащила порванную белую салфетку из салфетницы я.

– Да как тут уснешь, когда я есть хочу. А эта курица мне надоела. Тошнит от нее. – недовольно буркнула она.

– Таня, постой. – вспомнила я. – Ты же одна в палате лежишь, ты про какую курицу говоришь?

– Женя, про обычную курицу говорю, – раздраженно говорила Таня, – а ты что не знаешь, что такое курица?

– Да как бы знаю. – промямлила и стукнула себя по лбу я. – Аааа! Поняла. Ты про обычную курицу говоришь.

– Конечно про обычную, а ты про какую курицу говоришь?

– Тоже про обычную. – улыбаясь, от смеха наклонила голову на стол я.

– Каждый день дают курицу. Лежит на тарелке и смотрит на меня, а я на нее смотреть не могу. Не лезет каждый день есть курицу. Могли бы в больнице разнообразить блюда, а не пичкать ею ежедневно. Да еще и муж утром курицу принес. Положил пластиковый контейнер. Я развернула, когда он ушел на работу, а там курица. Да сколько можно одну курицу есть? Да я что хорек, чтобы постоянно нападать на курицу?

Я хихикнула, а подруга продолжала распылятся:

– Я ей имя дала.

– Кому?

– Курице.

– Зачем?

– Надо же себя чем – то занят, когда есть хочешь. Я и дала имя курочке. – огорошила меня этим она. – Назвала её противная Рыжуля.

– Кто? – все больше и больше удивлялась от Тани я.

– Большой кусок курицы положили и ведь не пожалели. Что обычно попросишь, то не дают, а тут кусище. – фыркала она. – Курица она же поджаристая. Вот я и прозвала Рыжулей, но она для меня противная. Я столько курицы съела в больнице, как никогда не ела. Это же кошмар какой – то! Мне муж позвонил в обед, а ему сказала, что меня достала его противная Рыжуля и видеть её не желаю. Он мне сказал, что у него нет никакой Рыжули и пошел работать. Я ему вечером позвонила и попросила покушать, а Ваня ответил, чтобы я себе купила булочку, так как он на работе и освободится поздно. А мне что булочка? Я не есть хочу, а хочу наесться до отвала. Да так, чтобы живот выпирало. Давно нормально не ела. И выбросить в окошко не могу. Я же не буду мусорить под окном. Женька, знаешь что?

– Что?

– Привези мне поесть. Очень хочется. Я готова слопать огромного страуса.

– В тебя же не влезет страус.

– Женя, поверь, что я настолько голодна, что готова съест и страуса. Привези меня поесть.

– Не смогу.

– Почему? – пропищала она.

– А потому на ужин муж приготовил запеченную курицу. – посмотрела на остатки курицы я. – Но ты же курицу не хочешь.

– Не хочу. И что у вас больше ничего нет?

– Есть овощной гарнир.

– Его вези! Вези! Быстрее! Срочно! Молниеносно! Я от голода третьи сутки не сплю. – зевала подруга. – Через окно подашь, а то не пропускают. Я поем и спать. На завтра мне что – нибудь приготовь, а то я от голода здесь зачахну.

– Прям сейчас к тебе ехать?

– Нет, ты подожди десять лет и тогда точно увидишь больничную мумию.

– Хорошо. – улыбаясь, встала со стула я. – привезу тебе, Танюш, гарнир с овощами. Правда, это готовил Антон, а не я. Попробуешь, как готовить мой муж. А получилось у него так, что пальчики оближешь.

– Вот – вот! – надула губы подруга.

– Что вот – вот?

Танюша буркнула:

– Для тебя твой готовит, а мне мой "иди булочку купи".

– Не бурчи. – Я еду. – зашла в спальню и отключила телефон я.

– Женя, куда ты едешь? – лежа на кровати, читал газету муж. – А как же побыть вдвоем?

– Да Таня попросила привести покушать, а то она голодная. Ее достала противная Рыжуля.

– Кто достал? – отложил газету он.

Я переоделась и рассказала мужу все. Он засмеялся и вскочил с кровати:

– Я тебя отвезу. Я же не могу бросить жену, в которой течет моя кровь1. – подошел к шкафу Антон.

– Отвези. – пошла в кухню и взяла пакет с гарниром я. – Антон, я тебя на улице подожду пока ты одеваешься. – предупредила супруга и вышла на улицу.

Я села на скамейку, как услышала на песочнице тихий писк. Я подошла туда и увидела маленького котенка. Взяла его в руки:

– А ты чей?

– Мой. – сказал мужской голос за спиной.

Я содрогнулась и обернулась. Передо мной стоял мужчина высокого роста, худощавого телосложения в черном пальто, черной шапке, укатившись в черный шарф. На руках у него были надеты черные кожаные перчатки. В руках он держал детский совочек. Он, видя мой испуг, сказал:

– Вы меня напугали. Да я не хотел вас напугать. Извините, что так получилось. Моя квартира находится в десятом подъезде. У меня привычка не запирать дверь. Идиотская привычка. Вот котенок и выбежал. Я пришел с работы, дверь не запер, котенок за дверь. Я увидел, что в коридоре дверь открытая и выбежал на улицу искать котенка. Машинально схватил игрушку сына. Привычка выходить из дома с игрушками сына. А у нас сын Сева без котенка спать не ложится. Каждую ночь Сева спит только с котенком. Ему на день рождения неделю назад подарили. Он все просил котенка, с женой подумали и решили подарить. Пусть дитя потешится.