В 1939 году социолог Томас Хамфри Маршалл написал: «Профессионал, как говорится, не работает только для оплаты своих услуг: ему платят, чтобы он мог работать» [79] . Тот факт, что сегодняшние профессионалы вынуждены прочесть это предложение несколько раз, чтобы понять его смысл, показывает, как далеко мы отклонились от ранних идеалов о профессиях. Мы вернемся к вопросу изменяющихся ценностей и мотивов в главе 6.

Выше мы перечислили различные теории о профессиях, многие из которых оказали влияние на нас при написании этой книги. Несмотря на то что большинство утверждений довольно спорны и что у нас есть альтернативная точка зрения, представленная на последующих страницах, мы присоединяемся к их заинтересованности в вопросе о том, почему люди терпят профессии, а иными словами, продолжают следовать великому договору. Для нас наиболее убедительный ответ не является особенно сложным и состоит из двух частей. Во-первых, профессии сами по себе обычно не хотят меняться и поэтому сопротивляются реформам и революциям. Во-вторых, до настоящего момента не было предложено достойной альтернативы тому, что они могут предложить, конкурирующего устройства взамен статус-кво [80] . Для Эндрю Эббота второй аргумент соотносится с более фундаментальным вопросом «Как мы структурируем и контролируем области экспертной компетенции в обществе?» [81] Согласно его мнению:

Для нас это наиважнейший отрывок. Он ставит экспертные знания в сердце профессий и подчеркивает, что есть другие варианты предоставления специальных знаний обществу. Важно, что Эбботт также видит потенциал в «микропроцессорах» как одной из альтернатив. Однако он был скорее исключением в среде теоретиков профессий, признавая возможную релевантность информационных технологий. Примечательно, что в работах его современников о роли, которую технологии могут сыграть в трансформации профессий, почти не упоминается [83] . Не потребовалось бы много воображения в 1980-х годах, – когда аудиторы и управленческие консультанты уже использовали «микропроцессоры», а существенная часть работы в налогообложении и праве проводилась при поддержке систем принятия решений и экспертных систем, – чтобы предположить, что работа профессионалов может претерпеть изменения под воздействием технологий. Аналогично в начале 1990-х, когда была создана Всемирная паутина (World Wide Web), ученые-социологи, занимающиеся профессиями, должны были почувствовать релевантность этого зарождающегося направления. Пренебрежение технологиями является фундаментальным упущением академической литературы. Одна из целей книги – исправить это упущение.

В любом случае пришло время переключить наше внимание с прошлого и задать вопрос об актуальности великого договора в XXI веке. Опираясь на теоретические работы, которые мы привели ранее в этой главе, и на основе нашего опыта за годы работы в праве, мы предполагаем, что существуют четыре вопроса, которые следует задать и на которые следует ответить.

В первую очередь, могут ли быть принципиально новые варианты организации профессиональной работы: способы, которые были бы более доступны, дешевле и, возможно, способствовали росту качества больше, чем традиционные подходы? Мы полагаем, что в основанном на технологиях интернет-обществе должен быть потенциал для создания как минимум нескольких типов знания и опыта экспертов, доступных на другой основе. И большая часть этой книги посвящена представлению альтернатив существующей установке.

Во-вторых, даже если согласимся, по крайней мере на данный момент, что для людей профессиональная деятельность неотъемлема, означает ли это, что вся осуществляемая сейчас профессионалами деятельность, может выполняться только получившими лицензию экспертами? Если мы разобьем профессиональную деятельность на более простые задачи, становится очевидно, что многое из того, что сейчас преподносится под эгидой профессиональных услуг, на самом деле рутинная и повторяющаяся работа. Сложно объяснить, почему только экспертам разрешено заниматься этой деятельностью. Далее мы развиваем этот аргумент в разных частях книги (особенно в главах 3 и 5) и предполагаем, что новое распределение труда может и должно появиться.

Третий вопрос следует из второго, и нет дипломатичного способа его задать. Поэтому спросим напрямую: до какой степени мы на самом деле доверяем профессионалам, если предположить, что их услуги могут предоставляться иначе или что часть их работы может быть передана непрофессионалам? Если мы оставляем задачу перестройки рабочих мест профессионалам, сравнимо ли это с просьбой кроликам охранять капусту? Популярное подозрение увеличивается благодаря тому факту, что профессионалы часто саморегулируемы, и складывается впечатление, что только они могут осуществлять реформы и трансформацию в своей деятельности. Чудесным образом Аристотель заметил, что «лучше судит о пиршестве гость, а не повар» [84] . Будущее профессий слишком важно, чтобы оставлять его их членам. Другие, и далеко не в последнюю очередь, получатели профессиональных услуг входят в круг заинтересованных лиц и должны иметь право вносить свой вклад в обсуждение будущего.

В-четвертых, работает ли на самом деле великий договор? Выполняют ли наши профессии поставленные цели? Служат ли они на благо обществу? Мы посвящаем следующую секцию ответу на четвертый вопрос.

Если обратить внимание на секцию 1.1 и к нашим повседневным наблюдениям, то профессии кажутся созданными благими намерениями, относительно устойчивыми и в целом эффективными институтами. Но это поверхностный взгляд; если мы снимем слой или два и заглянем глубже, становится очевидно, к сожалению, что наши профессии терпят неудачу в шести смыслах: экономическом, технологическом, психологическом, моральном, качественном и с точки зрения непостижимости. В совокупности и со временем эти дефекты становятся проблематичнее. Они должны привести и приведут к пересмотру великого договора; ребалансировке отношений между профессиями, государством и обществом.