Седрик открыл было рот, намереваясь задать очередной вопрос, но Хейстингз его опередил:

— Нет, теперь моя очередь. Я ведь тоже несколько потрясен, нежданно-негаданно наткнувшись на двухметрового внука, о существовании которого даже не подозревал. Расскажи мне о себе. Где это и каким образом сумел ты вымахать до такой умопомрачительной длины?

Коридор уперся в очередной, и очень обширный, холл. Сейчас холл представлял собой настоящую псарню — на всех стульях, креслах и диванах, даже на полу сидело с полусотни “немецких овчарок” в тридцати, не менее, различных униформах. Вся эта компания угрожающе вскочила на ноги; Хейстингз обреченно вздохнул, абсолютно уверенный, что сейчас каждый из охранников возжелает лично обыскать его и Седрика. Оставалось только стоя г и ждать, пока стихнут визги и рычание.

И что же это за чертовщину задумала сегодня Агнес — и при чем тут этот сосунок? И почему она, скажем, не попросила его причесаться?

Он слушал вполуха, как этот невесть откуда взявшийся внучек, а может и не внучек, увлеченно расписывал свою жизнь в некоем месте под названием Мидоудейл. Питомник, похоже, но если и вправду питомник, то какой-то на редкость гуманный. Некоторые из этих заведений держат своих жертв от рождения до зрелости в клетке, словно зверей каких, да еще в жутком убожестве. А что, может, так оно и лучше — если учесть кошмарное будущее этих несчастных.

Самп, 7 апреля

Элия не чувствовала себя в Сампе чужестранкой, хотя и предпочитала другие городские комплексы, особенно — Нипполис. Не говоря уж о многих кратких поездках в гости, государственных визитах и попросту набегах на магазины, она целый семестр прожила в Новой Колумбии, в кампусе — слушала курс экологии кризисов. И даже застряла на две недели в Ноксвилле (это же надо выбрать такое местечко!), когда во время флоридской паники все средства передвижения, способные передвигаться, были мобилизованы в помощь эвакуаторам.

Она испытывала жуткий страх перед бессчетными бюрократическими капканами, подстерегающими приезжего в каждом порту, — и была приятно удивлена. Сразу по посадке на борт гипера ворвалась целая дивизия институтских охранников — здоровенные громилы, одетые в красное и сплошь обвешанные оружием. Робко протестующих пассажиров отогнали от двери, затем Элию со товарищи эскортировали наружу и, безо всяких формальностей, усадили в бронированную “хонду” размером с хороший эсминец.

Командиром ударной бригады оказалась женщина по имени Бренда Норт. Элия, думавшая с момента посадки по-английски, не совсем понимала, как же называется эта плотная, плечистая особа?

Немец-женщина? Немка? А может, овчарка, раз уж в данном случае род подходит? Джетро обращался с ней то подобострастно, то официально, почти высокомерно; ни один из этих подходов не вызвал на лице охранницы (выразительном, как пластиковая одноразовая тарелка) никакой реакции. Элию он не представил, но так, похоже, и полагалось. Безопасность, наверное. Шпионско-детективные страсти.

Она сидела в углу, до боли стиснув зубы, пытаясь навести хоть какой-то порядок в своем запутавшемся, затуманенном и очень недовольном таким положением мозгу. Головокружение, смутное ощущение, что ты попала куда-то не туда, а нужно быть совсем в другом месте, мир расплывчатый и приглушенный, словно смотришь на него из аквариума, — все это нормальные симптомы смены часового пояса, так бывало и раньше. Пульсирующая боль в голове? Тоже ничего нового, это продолжается уже третий день. Голоса предков заглохли, прекратили свое неумолчное бормотание, как только взлетел самолет, — удовлетворились, видимо, тем, что все ее мысли сосредоточились на Кейнсвилле. Список рек пробудил их снова, но совсем ненадолго. А теперь Элия чувствовала приближение чего-то совсем иного, хотя точно определить подобные вещи очень трудно. Ее охватывал страх перед какой-то близкой опасностью.

Она делает какую-то ошибку. Засада? А какая тут может быть засада?

«Хонда” прошла три контрольно-пропускных пункта и теперь снова тормозила. Это не правильно, очень не правильно.

Элия повернулась к луноликой охраннице, чтобы попросить — нет, приказать! — изменить курс.

— .. Знали, что леди захочет направиться в Кейнсвилл безо всяких задержек, — говорила овчарка. — Но если вы лично предпочтете остаться здесь, мы проводим леди на магнитный поезд… Вот что было неверно!

— Нет! — сказала Элия. — Я хочу здесь задержаться. Я отправлюсь в Кейнсвилл попозже. Джетро недоуменно моргнул.

— Хорошо, мадам, — нахмурилась Бренда. — Конечно же, я должна была вас спросить. Водитель, к восточным воротам.

«Хонда” снова набрала скорость и проскочила мимо въезда на станцию трубы.

Элия расслабилась, ощущение близкой опасности притупилось, почти исчезло.

Джетро смотрел на нее с сомнением и недоверием.

Странно, подумала Элия, почти невероятно. Просторные, надо признать, апартаменты были обставлены унылой и обшарпанной, чисто функциональной мебелью. Хуже, чем в средней руки отеле. Она ожидала увидеть здесь нарочитую, в глаза бьющую роскошь, нечто пропорциональное сказочным богатствам, скопившимся у Института за тридцать лет монопольного владения энергией звезд. С другой стороны, их тайная деятельность должна стоить огромных» денег.

Элия отказалась от помощи Моалы — иди, иди, я еще, слава Богу, не разучилась поворачивать краны. Затем она опустилась в горячую ванну и приготовилась к долгому, почти развратному блаженству.

Однако впервые за всю ее жизнь горячая вода не смыла тяготы и волнения поездки, не принесла ожидаемого спокойствия. Нет, сатори самым определенным образом изменилось.., и Кейнсвилл перестал быть целью. Озабоченность нарастала с каждой минутой, с каждой секундой. Элия была близка к панике, близка, как никогда прежде. Господи, да сейчас-то что не так?