Шрифт:
— Извините, — твердо сказала я, не желая дальше слушать о деталях личной жизни Клариссы, как и о талантах третьего «диванного» собеседника, длинноносого гения, который ухитрился незаметно исчезнуть, пока брат с сестрой препирались. — Хорошего всем вечера, благодарю за помощь, надеюсь больше не встретимся.
И помчалась на выход. Быстрее-быстрее. Мне как воздух нужно время, чтобы прийти в себя, успокоиться, примириться с тем, что услышали обо мне парни из команды. Не то, чтобы я хотела прослыть разудалой девицей, но и подробности личной жизни не готова была открывать. О-о-о. Чувствую себя, словно раздели и выставили голой перед всеми. Девчонки-оборотни вообще такого атавизма как девственность не имели, открыто называли ее извращением примитивных человечек.
В спину ударил тяжелый взгляд, чье-то сильное вязкое чувство пробилось даже через поставленный щит. Я не удержалась и оглянулась назад.
Но сквозь толпу уже ничего не смогла разглядеть.
В университете нас учили разным способам решения конфликтов. В случае противостояния оборотней самым простым вариантом было — убрать предмет спора с глаз долой. То есть исключить из формулы само яблоко раздора — меня.
Надеюсь, я ушла, вовремя оборвав конфликт и вынуждая Фаворру снова играть роль обычного клубного вертопраха, а не защищать меня любой ценой.
Учитывая серьезные группы поддержки обеих сторон, битва бы получилась фееричная. И вообще не к месту.
Главное сейчас, не торопясь, плавной лебедушкой, притоптывая ногами как бы в танце, тихонько-скромно дотащиться до входа, чтобы Вито или Буч успели догнать. Потому что одна на улицу я выходить не хочу, не буду. И если меня не встретят, развернусь и также неторопливо попрусь в обратную сторону искать Диего.
Кто-то танцует на месте, а я вот-так — пересекая пространства, отражая широту души.
— Эй, ты, как тебя?
К моему удивлению, прямо из толпы, между извивающимися девицами протиснулась Кларисса.
*Самец Павлиньего глаза (бабочка) может почуять запах девственной самки в радиусе 11 километров. Феномен занесен в Книгу Рекордов Гиннеса. Хотя активно самцы реагируют только на свой вид, запахи других существ они также великолепно различают.
Это гении-нюхачи природы.
8.2
— Эй, ты, как тебя?
К моему удивлению, прямо из толпы, между извивающимися девицами протиснулась Кларисса.
Две девушки, которых она деловито раздвинула, возмущенно взвизгнули и принялись наперебой злобно шипеть. Совсем недолго. Мгновений эдак пять.
Пока стервозная дамочка не цыкнула сквозь зубы, смерив их вызывающим взглядом и… как-то все вопросы решились сами собой. Девчонки спешно отвернулись и продолжили извиваться, глядя в другую сторону.
— Вот дуры, нашли, кому зубы показывать, — Кларисса шагнула ближе ко мне и попыталась перекричать музыку, — Слушай, чика, я редко помогаю несчастным, но сегодня брательник должен поехать на семейный ужин, а не, сняв штаны, гоняться за девицей. Хочешь я тебе денег дам, а? Станешь взрослой у другой раз, какая тебе разница? Слиняй отсюда по-быренькому, не туси в зале, будь лапой!
— Спасибо, денег не надо, — вежливо прокричала я в ответ. — Я немного потанцую и скоро уйду. Ваш брат за мной не пошел, значит не заинтересовался или найдет другую, зря вы на меня время теряете.
— Ха! Ты шутишь? Откуда в этой дыре найдется другая по его вкусу. Сейчас Крейг с твоим бывшим ухажером налается и помчится мять милое зеленое платьишко, помяни мое слово. Эх. Ладно, я попыталась. Может и пронесет…
Она досадливо махнула рукой и почти развернулась уходить, как вдруг зашипела, тыча пальцем мне за плечо.
— Охрану за тобой послал! Кранты-ы-ы. Бежим!
О ком она? Я посмотрела и обомлела. Здоровяк-телохранитель, которого мы с Диего совсем недавно отвлекали жаркими танцевальными па, теперь целеустремленно пер в нашу сторону, разрезая толпу как нож масло. Видно его было издалека, громила возвышался над толпой на целую голову.
И выглядел… на редкость злобно. Даже щитов поднимать не надо, все было ясно.
Я ойкнула и побежала за Клариссой.
— Крейг… Упрямый сучок! — ругалась она, тараня зазевавшуюся публику крепкими плечами и помогая ускориться тычками небольших, но крепких кулачков в кожаных перчатках. — Вынь да положь ему свежую девку!
Она распахнула какую-то служебную дверь, и мы оказались в кухонном отсеке между железных столов и удивленных хмурых поваров, повернувшихся на шум из зала.
— Сюда нельзя!