— …и одной из моих обязанностей является поддержание этого барьера. Как и забота о новеньких внепотоковых студентах. Но как, скажи мне, я могу выполнять эти обязанности, если одна из студенток вообразила, что может без подготовки и защиты, без кристалла концентрации расхаживать по Диамант де Грин? Или прикажешь мне раздвоиться?

Лина даже обалдела от такого наезда. Во-первых, она как-то даже не думала, что у ректора есть какие-то другие заботы (очень самонадеянно было так полагать), а сейчас вообще изумилась, обнаружив, что он способен на какие-то эмоциональные проявления.

Обалдеть в общем.

Обидно только, что она не чувствует его эмоций, как вышло с этим Ивасом. Вот ощущения ректора действительно любопытны. Он же такой непроницаемый. А студентки (и она, к своему стыду, в том числе) по нему так слюни пускают.

— Так вы бы и выдали мне этот кристалл концентрации, — заметила Лина.

— Думаешь, это побрякушка? — сурово спросил ректор и как-то так надвинулся на нее, что в груди у Лины невольно сладко ухнуло, а по телу потекло какое-то легкое и, в тоже время, соблазнительно томление.

Нет, с ней явно что-то не так. И это так не похоже на эмоции Иваса. Нет, она не может ощущать ректора. Хотя она в этом вообще пока не разбирается.

Он продолжил, все еще нависая над Линой:

— Кристаллы концентрации уникальны и делаются для каждого мага…

— Так значит я маг? — снова перебила его Лина.

Ректор закатил глаза и шумно выдохнул, будто ему требуются силы, чтобы собраться и не прибить ее за дерзость.

— В определенном роде, — сказал он. — Любой, кто обладает даром, является магом в той или иной степени. Магия эмпатов и интуитов очень тонкая и чуткая. Создания кристаллов концентрации для вас требует особого состояния и чистоты. И я очень удивился, когда занялся срочным укреплением барьера и ощутил, что ты в опасности.

— В каком смысле ощутили?.. — еще больше растерялась Лина. Он что, следит за ней?! Или он тоже эмпат?

Глаза ректора сверкнули, как два бриллианта.

— Ты можешь не перебивать? Где вообще манерам учили?

— Особо не учили.

— Это видно, — заметил лорд Дартион, чуть дернув щекой. — Ты вообще соображаешь, куда пошла? Без кристалла концентрации и, не умея обращаться с даром, ты как сладкое пирожное для демонов и прочих созданий, которые питаются эмоциями.

Лина вытаращила глаза — то есть ее ужасное, вялое и, в тоже время, томное состояние рядом с Ивасом было неспроста?

— Вы хотите сказать…

Он взял ее за локоть, от чего по коже пробежали маленькие мурашки и спрятались в районе затылка, приятно щекоча (у него очень сильные и, в тоже время, приятные руки), и подвел к месту, где воздух, если приглядеться, как бы исходит волнами.

На Лину накатила тревога. Какая-то беспочвенная и такая похожая на паническую атаку, что сперва даже решила, что это она и есть. Но спустя секунду поняла — нет, это что-то другое. Паника всегда чувствуется где-то в середине груди, иногда отдает в голову. Но здесь тревога охватила ее всю и целиком.

Показалось, она потекла по венам, проникла во внутренние органы, и только близость ректора Дартиона, его по истине волшебное влияние, даже его запах, помогли ей не грохнуться в обморок.

— Чувствуешь? — спросил он почему-то шепотом, и Лина вздрогнула — блин, она в самом деле заводится от его шепота даже в таком месте, даже в таком состоянии?

— Ч-чувствую… — таким же шепотом отозвалась Лина.

Он приблизился и обнял за плечи, от этого жеста она едва не растаяла — мамочки, вот опять, она теряет контроль над собой, теряет способность трезво рассуждать. Эти его руки, эти пальцы, только бы он продолжал их держать на ее плечах, только бы не отпускал…

— Здесь очень много темной и некромантской энергии, — сказал он и почему-то сильнее прижал ее к себе, Лина едва не застонала, пришлось закусить губу. — Твой дар только пробудился и будет лишь усиливаться. Уверен, ты уже столкнулась с его эффектами, когда пообщалась с уважаемым отпрыском Абанором. Я привел тебя сюда, чтобы ты всей кожей ощутила опасность неумелого обращения с даром. Сейчас тебя накрывает тревогой и страхом, и только моя защита не дает тебе верещать и биться в истерике.

Лина слушала в пол уха.

Он держит ее, он обнимает ее, он рядом. Блин, как приятно, как ей нравится чувствовать его близость. Никогда прежде она не испытывала такого ни с кем. Неужели все студентки именно так за ним волочатся? Какая глупость, разве она из таких? Блин… Может это из-за ее дара она вот такая чувствительная дура? Но Арилия и остальные вроде не такие чуткие, но все равно смотрят на него, как мартовские кошки.

Стоп. Что он имеет ввиду?

— В истерике? Я бы не стала биться в истерике, — слабо запротестовала Лина. Вот еще.