Цветочки, ягодки, благодатная почва для рассады. Что может быть прекраснее призвания садовник? Нести людям красоту, радость. Или...
Я смущенно кашлянул в кулак:
– Понимаете, я в этом совсем ничего не смыслю...
Пожилой садовник довольно потер сухие, мозолистые ладони.
– Ничего страшного, все когда-то начинали, а земля - она внимание любит и ласку.
Местный питомник раскинулся на добрых пару гектаров, но среди ровных рядов саженцев, рассады и горшков с цветами мы ходим лишь вдвоем. Зарядивший с утра нудный дождик, похоже, распугал всех потенциальных покупателей и теперь без устали кропит только благодарно тянущиеся вверх растения.
– Для начала я бы посоветовал вам посадить пару кустов черешни. У нас земли хорошие - суглинок, и для моих саженцев это самое то. В яму, глубиной в две трети метра, на дно положите дренаж, сверху перегной...
Пока садовник, радуясь единственному своему посетителю, подробно пересказывает подробности обустройства мест для высадки черешни... Затем груши... Затем клумб с цветами... Я неторопливо брожу с ним по рядам, рассматривая богатейшую коллекцию растений. Крепкие саженцы, сочная рассада, красивые цветы - чувствуется, что старикан в своем деле дока и знает множество профессиональных хитростей.
– Черный Жак, - увидав, что я остановился перед черным тюльпаном, гордо поясняет селекционер.
– А это мое высшее достижение - Heterocera.
Старик нежно гладит огромный, развалившийся бутон непонятного алого цветка. Неумолкающего собеседника можно понять - трехдневное ненастье отвратило всех его постоянных клиентов, и я выступаю единственным благодарным слушателем. Хорошая погода должна установиться только дня через два, и вот тогда здесь будет не протолкнуться. Наконец выслушав - как, когда и что, я рассчитываюсь за покупку и крепко пожимаю узкую жилистую ладошку. И груженный ненужным растительным хламом шагаю довольный домой, рассчитывая на богатый в будущем урожай...
Ровно через семь дней срочный вызов выдергивает меня из дома. Солнце лишь недавно нырнуло за горизонт, и город начинает стремительное погружение в ночную тьму. Фигуристые уличные фонари только-только запалили, и они теперь щедро дарят свой золотистый свет заполненным горожанами улицам. Празднично разодетая толпа прохаживается по набережной, смеется и веселится призрачному своему счастью. Я же, продираясь сквозь безмятежных гуляк, уже чувствую непостижимое присутствие, незримо вызревающее, наливающееся силой и мощью. Вот-вот настанет момент, и она вырвется на свободу и тяжелой поступью пройдется практически по каждой семье... И тогда на смену общему веселью придет страх смерти. Он расползется по квартирам и домам, отравляя немудреный быт, пристраиваясь за обеденными столами, ныряя в родительские спальни и теплые детские кроватки...
– К нам поступило несколько больных.
– Доктор строго смотрит на прибывших по вызову, и тревога проскальзывает по лицу, ощущается в скороговорке слов.
– Явно выраженные симптомы пневмонии. Но диагноз я пока не поставил, только-только высеял культуру... И мне не нравятся их увеличенные паховые лимфоузлы. Как бы это не была...
Он на миг замолкает, страшась произнести вслух диагноз, за которым нас всех ждет зияющая пропасть...
– Обязательные к ношению средства защиты: чумная маска, перчатки. Постоянная дезинфекция рук. Двоих уже лихорадит. Но даст бог минует нас чаша сия...
В небольшой палате пока пятеро больных. И хуже всех чувствует себя десятилетняя Клара, внучка садовника, живущая с родителями через два дома вверх по улице. Она мечется по кровати, сбросив одеяло на пол, что-то невнятно тараторит в горячечном бреду. Пожилая санитарка едва успевает вытирать обильно выступающую на губах кровавую пену. Остальным пациенткам визуально по-лучше. Но у всех высокая температура и эти страшные набухшие шишки под кожей... В мужской палате совсем тяжелые пока отсутствуют.
Диалоги от пациента к пациенту повторяются с завидным однообразием.
– Доктор, что со мной?
– Как самочувствие?
– вопросом на вопрос.
– Слабость... Мышцы невыносимо ломит.
Один из обследуемых мужчин неожиданно начинает кашлять, и на губах выступает кровавая пена. Он испуганно вытирает ее рукавом пижамы...
Дни летят стремительной чередой безжалостно срываемых листиков календаря: новые пациенты, вызовы на дом к безнадежным, и смерти, смерти, смерти повсюду... Чума подобно лесному пожару поглощает ростки жизни один за другим, особо не разбирая, кто становится ее очередной жертвой: взрослый полный сил работяга, немощный старик или розовощекий ребенок...
– Фестис!
Услышав свое имя, смотрю на доктора.
– Мне больные сказали, что после твоих молитв многим становится лучше.
Я лишь пожимаю плечами:
– Все в руках божьих, а я лишь проводник его воли.
– Как ты это делаешь?
Голос доктора едва слышен от усталости. После чумной маски кажется, что все его лицо вытянулось, приняв форму уродливого клюва.
– Молюсь, прошу небесной защиты.
– А можешь сделать так, чтобы больной полностью выздоровел?
– Не в моих это силах...