— Есть! Андрей Вениаминович, есть!

– Что есть, Женя? Не томи, работы валом!

– В бункере Чернецова пацан живой сидит, скулит за дверью! — Шестакова потряхивало от возбуждения.

– Вы уже обыск провели что ли? Почему не сказал? — Аксенов сделал недовольное лицо.

– В том то и дело, что не провели. Я сам, без спроса наведался. Там сейчас Еремеев в засаде сидит, смотрит, чтобы с пацаном ничего не случилось. Судья на обыск добро дал, я сразу к вам, чтобы все правильно обстряпать.

Аксенов ненадолго погрузился в мысли, затем указал Шестакову на балкон. Они вышли на площадку. Андрей Вениаминович извлек из кармана пачку сигарет и закурил, после чего задумчиво перевел взгляд на Шестакова, внимательно изучая оперативника. Внезапно его лицо озарилось улыбкой.

— Женя, а давай сделаем вот что…

Москва. МКАД

Юрий Сергеевич Чернецов ехал за рулем своего дорого автомобиля и размышлял над сложившейся ситуацией. Он только что был в больнице у сына. Экспертиза диагностировала у его сына шизофрению в параноидной форме. Ну почему, почему он не грохнул этого ублюдка Коротких сразу?

Из мыслей его вывел сигнал смартфона, который оповестил о том, что в кабинете Аксенова началась голосовая активность. Он переключил телефон на динамик и обратился в слух.

– … Женя, давай, добро на обыск дали, да! Чтобы в двенадцать ровно, вся опергруппа как штык была у Чернецова на даче…

– Гребаные, уроды! – Юрий Сергеевич посмотрел на часы – половина одиннадцатого утра. Он уже и думать забыл об этом малолетнем идиоте в бункере. А ведь Аксенов знает, где искать…

Он принял вправо, добрался до ближайшей развязки и развернул автомобиль. Время есть, нужно срочно что-то решить. Как минимум перевезти парня в другое место.

Как назло, пошел дождь и движение замедлилось. Он с нетерпением поглядывал на часы. Вроде успевает. Через двадцать минут ему удалось выбраться на Рублевское шоссе, он вдавил педаль газа и устремился к своему загородному дому. Осталось немного.

– Твою мать! — Он громко выругался.

Возле его дачи стояли четыре машины, возле которых толпились люди. Чернецов заметил камеры и микрофоны. Его затрясло и он вцепился в руль, лихорадочно соображая, как поступить дальше. К машине подошел улыбающийся человек, которого Юрий Сергеевич, увы, знал и постучал в окно. Один из верных псов Аксенова.

– Добрый день, господин Чернецов. Моя фамилия Шестаков, исполняющий обязанности начальника Отдела по расследованию преступлений в сфере информационных технологий Федеральной Службы Безопасности. Это постановление на проведение обыска на территории вашей недвижимости, прошу выйти из машины.

– - Прессу уберите, – мрачный Чернецов вышел из автомобиля.

Едва он это сделал, как журналисты обступили его, тыча в лицо микрофонами.

– Сожалею, господин Чернецов, но это свободная территория, границ вашей собственности они не нарушили. – Шестаков, едва сдерживая улыбку смотрел на бывшего министра.

Внезапно Чернецов изменился в лице и повернулся к камере:

– Сначала мы дождемся приезда моего адвоката. Это займет не более получаса. Надеюсь, господин Шестаков хорошо знает законодательство, защищающее права граждан?

Адвокат приехал достаточно быстро, оглядел присутствующих и сел в машину к Чернецову. Спустя несколько минут они вышли наружу и Чернецов жестом подозвал журналистов. Он повернулся лицом к камерам и начал:

– Я только что был в больнице у своего сына и результаты обследования неутешительные. Ему поставили тяжелый диагноз, связанный с психическими расстройствами. Я разговаривал с ним, и он сообщил, что в приступе болезни закрыл своего друга у нас на даче. Я испугался и сразу поехал сюда, чтобы выпустить парня. Но видимо у властей другое мнение, поэтому я настаивал на присутствии моего адвоката во время обыска.

Шестаков изменился в лице. Он понимал, что это галимый бред. Но когда речь идет о птицах высокого полета, хороший адвокат даже на таком бреде способен выстроить линию защиты. Однако, они сами пригласили прессу и теперь все должно пройти безукоризненно с точки зрения уголовного процесса.

Чернецов сам провел их к бункеру, предложил войти внутрь, и они поочередно открыли все двери. За одной из них обнаружился исхудавший, но живой парень двадцати лет. Он ошалело осматривал вошедших людей и остановил свой взгляд на Чернецове. Не успел он открыть рот, как адвокат бывшего министра произнес: