Он стоял напротив витрины книжного магазина – огромной, сверкающей чистотой. Задрапированный задник придавал особую торжественность пространству, в котором, как на роскошной сцене, вольготно расположились красавицы-дебютантки – десятки нарядных книг. Умелая подсветка делала их прекрасными и желанными. Одни обращали на себя внимание броской суперобложкой, в других привлекали шрифты надписей, третьи выделялись богатством переплёта. На прозрачной подставке из оргстекла, которая была вынесена на авансцену и парила в воздухе, особняком горделиво красовалось издание в темной обложке. Эту книгу, как победительницу конкурса красоты, украшала алая лента, на которой ярким серебром горела надпись «Новинка».

Евгений Борисович зажмурился. Не смог сдержать довольную улыбку, представив здесь свой роман. Он прикоснулся лбом к холодному стеклу и ему показалось, что из витрины исходит пьянящий, ни с чем не сравнимый запах недавно покинувшей типографию книги. Из блаженного созерцательного состояния его вывело шарканье метлы по тротуару. Жека вздохнул и отошёл от витрины. Покрепче прижав к себе сумку , прибавил шаг. До заветной двери оставалось совсем немного.

Издательство располагалось в старинном особняке. Войдя в вестибюль, Евгений Борисович откинул капюшон куртки и вежливо поздоровался с охранником, немолодым грузным человеком, одетым в некое подобие военной формы. Тот снисходительно кивнул в ответ и выжидающе посмотрел на Жеку.

– Не подскажете, как мне пройти в отдел прозы?

– Вам назначено? – строго поинтересовался охранник.

– Нет, но…– не дослушав объяснений, охранник молча показал Жеке на прикреплённый к стене телефон. – Наберите 071 и излагайте. Жека хотел ещё что-то сказать, но передумал. Набрал номер и, поздоровавшись, начал объяснять анонимному сотруднику, почему ему совершенно необходимо лично встретиться с редактором, чтобы передать рукопись и познакомиться. Но снявший трубку редактор в ответ на просьбу пройти в издательство заявил, что у них это не принято, как, впрочем, и знакомиться.

– Вот как, – Евгений Борисович не смог скрыть огорчения. Хотел добавить, что не ожидал встретить в известном издательстве такой формальный подход к творческим личностям, но одумался. Решено же было – не суетиться. Скорее всего, его соединили с простым техническим работником, стоит ли с ним объясняться? – Что ж, тогда я оставлю рукопись на входе. Не подскажите, кому адресовать?

– Рукописи не принимаем. Нам их хранить негде, – бесстрастно проинформировал автора невидимый собеседник. – Пришлите вашу рукопись по электронной почте. Через три месяца мы вам обязательно ответим.

Жеке показалось, что слово «обязательно» было произнесено подчёркнуто энергично, и это его немного успокоило. Значит, рукописи в издательствах уже не принимают… Ничего удивительного в том, что ему это было неизвестно: он человек творческий, организационные вопросы ему решать не полагается. Недаром у каждого писателя на Западе есть свой литературный агент, который всем этим и занимается. Впоследствии об этом стоит подумать. А пока… Пока он напишет предисловие к роману! Подробное, как лирическая исповедь, повествование о сегодняшнем дне, о поездке в издательство – ведь для литературоведов, изучающих творчество писателя, для его биографов такие моменты имеют исключительное значение.

Домой вернулся успокоенный, на расспросы Елены Петровны отвечал коротко, но поел с аппетитом и даже выпил кофе. Раньше обычного. Полюбовавшись на аккуратно подшитый и сброшюрованный роман, положил его в стол. Вздохнул и включил компьютер. Ещё раз взглянул на число, встал и сделал пометку в настенном календаре. Время ожидания пошло.

Как прошли-протянулись эти месяцы (сначала три, потом и четвертый, который вообще показался вечностью) читателю объяснять, наверное, не стоит. Кто из нас не дожидался судьбоносного телефонного звонка, письма, или сообщения? Ходишь как неприкаянный, из рук всё валится, нервы на пределе, терзаешь себя и близких, и несть числа нелицеприятным высказываниям, адресным или общего порядка, от которых невозможно удержаться. Словно сидишь под стеклянным колпаком как торсионные часы без пружины, и чудится, что бесшумен ход, что плавно кружится маятник, а на самом деле ни время не идёт, ни ты не двигаешься. Вечность проходит, не обращая на тебя внимания, а ты всё ждёшь, ждёшь…

По прошествии установленного срока Евгений Борисович отослал два письма в издательство – ответа не было. Прождав ещё неделю, Жека не выдержал и снова отправился в старинный особняк.

На входе его ожидали перемены. Перед идущей вверх широкой лестницей был установлен металлический турникет, ощетинившийся толстыми блестящими обрубками. Рядом, широко расставив ноги, стоял новый охранник – здоровенный хмурый парень в камуфляжной форме. Телефона на стене уже не было. Пахло принесенной с улицы слякотью и застарелым сигаретным дымом.

– Вход только по пропускам, – преградил дорогу охранник, когда Евгений Борисович приблизился к турникету.

– Пропустите меня. Мне необходимо пройти в отдел прозы, – с отчаянной надменностью проговорил Евгений Борисович. – У меня возникла проблема, решить которую можно только при личном общении, – Закинув назад голову, он попытался обойти турникет.

– Гражданин, не мешайте работать, отойдите в сторону. Повторяю для непонятливых – вход только по пропускам, – Парень в камуфляже набычился, ощетинился. Казалось, ещё немного, и он зарычит.