– Так, для отчетности, – говорю ей примирительным тоном.

А она, вместо того, чтобы поставить закорючку внизу листа, зовет меня и указывает пальцем на строку, где черным по белому написано: «при проведении досмотра обнаружено: 1. Сотовый телефон марки такой-то 2. Пластиковая шариковая ручка 3. Блокнот для записей».

– Я это не заполнял, – говорю, – да и вообще, это всего-то отчет, стандартная процедура, – продолжаю еще более успокаивающим тоном. Все вопросы к моему руководству.

– Да вы меня под статью подвести хотите! У меня и в помине этого всего нет и не было! – резонно заключает она, переходя с немного жалобного на чуть угрожающий тон.

Она достаточно молода, лет 27, не больше. Средних размеров влажные карие глаза. В общем, если бы не обстоятельства, вполне симпатичная девушка в самом расцвете сил, как и многие в этом мире, наверное, сломленная окружением и необходимостью поддерживать свое скромное существование. «Сколько их, к несчастью, было, а сколько еще будет…».

– Иди к своему руководству и говори, что я ни при каких обстоятельствах это не подпишу. Я не враг себе! – продолжает.

– Вы понимаете, что тогда вас ни при каких обстоятельствах не оставят в покое, – говорю, – и обеспечат уж очень сложную жизнь на все оставшееся время. А они это могут, вы ведь и сами все понимаете, – необходимое зло продолжает потоком литься из моего рта.

– Иди к начальству и говори, что ничего не подпишу! – переходит на тон выше.

Хуй с ней. Никогда не любил спорить с телками. Без толку. Выхожу, оставляя ее в одиночестве подумать, а сам направляюсь к детенышу начальника побольше. Еще одна баба будет сейчас доказывать свою правоту. А мне ведь похер. Я не напрашивался на этот спор, он буквально сам свалился мне на голову, напирая невозможностью отказаться. Пиздец.

– Убеждай как хочешь, – только и раздалось в ответ на мое жалобное мурлыканье.

Я честно пытался доказать бесполезность этого всего. Даже выбил некоторое подобие обещания не изменять в связи с условиями этой нелепой сделки, прямо говорящей о бездоказательном нарушении порядка, установившийся порядок существования одной из сторон, надо заметить, находящейся в зависимом положении. Еще добрых сорок минут пришлось прибегать к различным уловкам, типа «я вас заверяю, вы находитесь в абсолютной безопасности», «эта бумажка нужна только для соблюдения необходимых, установленных законом, процедур», «я с начальством договорился» (хотя договор и предполагает компромисс, достигнутый сторонами, а не безапелляционное требование). Сошлись на удалении пунктов про пластиковую ручку и блокнот и заверении в полном отсутствии последствий. Телефон устранить не удалось, как бы я ни старался. Как и убедить заложницу положения в отсутствии преступного сговора с целью ей навредить. Со стороны, конечно, было похоже. Даже слишком.

Находясь в системе, ты всегда являешься ее составной частью. У вашего организма есть мозг, которым он приказывает телу, которое, в свою очередь, должно безотлагательно распоряжения эти выполнять. Если ты выбиваешься из этой схемы такими способами, как, например, выявление ошибок в приказах или аналитическая работа, направленная на установление соответствия приказа возможности реального его исполнения – ты больной. Болезненный маленький, покрытый ржой саморезик (в лучшем случае – наггель, не обольщайтесь), который нужно либо отполировать и отправить в «голову» организма, – поначалу в нижние ее отделы, надо полагать, -либо вывернуть, выкинуть и ввернуть новый, что происходит намного чаще. «Не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответов, детка», – теперь красавица Зои Салдана или Алисия Викандер в ковбойских очках произносит это юному, на вид 19-летнему, сжавшемуся от ужаса мальчику-ковбою, новоиспеченному, но один раз принявшему небольшое участие в локальной такой драчке при поддержке вышеупомянутой кавалерии.

Совещание, еще, как назло, было последним за месяц. Заебут. Всех вызовут, всех достанут. Кого-то даже похвалят, возможно. Зато сегодня нам свалился кусочек счастья! Большое руководство изволили нас посетить и лично отобрать немного нашего времени. Такое действительно случается редко, но могло бы и никогда, предположим. Начальники из высшего городского звена часто неплохо выглядят, хорошо одеваются, даже, можно сказать, имеют вполне спортивный вид. Этот как раз был таким. Он смерил нас взглядом, каждого по отдельности, казалось. Они это умеют. Таким подражают начальники поменьше – замы, начальники районных отделов, отделений и служб. Только выглядят при этом по-клоунски: лишь бы голова была повыше, а голос – пониже. Двое таких подошли как-то ко мне и предложили поправить кашнэ (шарф иначе и не мог именоваться) и перестать жевать жвачку. Все бы ничего, но это происходило во время обеспечения защиты от террористической угрозы в момент проведения какого-то массового мероприятия. «Дебилы, блядь», – вторил я всегда актуальному и непременно ироничному Лаврову. Он так хрестоматийно покачивал головой в момент произнесения этих слов, что сомнений быть не могло – дебилы.

– Капитан Арзамасцев, – прозвучал, как удар в гонг, громовой голос макроначальника.

В обязанности моего отдела, помимо всего прочего, входит выявление и раскрытие преступлений, совершенных на территории пенитенциарного учреждения. Здесь, как и во многих других случаях, бал правит великая и ужасная Статистика. Она безальтернативно и бескомпромиссно угадывает, что, в каких количествах и в какой временной промежуток должно произойти в определенный, строго установленный, период. Статистика неумолимым и едва уловимым в повседневной жизни движением подгоняет все вокруг сообразно своим правилам. В нашем случае она работает так: мало преступлений – плохо, много преступлений – плохо, количество преступлений, укладывающихся в предугаданные статистикой цифры – хорошо. «Никогда этого не понимал». Этого граничащего с болезненностью желания все уложить в одну стопку. Цифры решают. Итак, тем из нас, кто уложился в «нужные» количества раскрытий, ничего не грозило, всем остальным – устные и письменные угрозы, именуемые в трудовых отношениях дисциплинарными взысканиями. «Палка», как она называется в народе. Причем тем, кому эту палку пихнули был ты сам. Причем, в пассивной роли. «Интересно, почему же это так важно? Уложится в рамки необходимого зла? Чтобы снова доказать свою работоспособность? Чтобы подпортить жизнь людям, ничего не совершившим? И с той, и с другой стороны, что интересно».

Одетый в обычно-серый свитер с небольшим орнаментом и прямые, слегка пижонские брюки, словом, во все, что отличает представителей моей профессии, первый из расстрельного списка резко вскочил со стула. Хотя он был внутри зоны безопасности. Один из «лучших» работников. Из тех, что за определенные преимущества просит подписать бумаги. Слышал даже, что на зону приносили героин, раздавая его местным торчкам в обмен на признания в несовершенных ими проступках и преступлениях. Ужасно. «Бесцельная и бессмысленная работа, пустая трата времени и дерева». Статистика. Палка. Ужас. Мы с ним когда-то жили в соседних домах. Всегда был тихим, скромным, простым парнем из серии «я тут тихонько потусуюсь в своей никому на хуй не нужной компашке, чтобы нормальным пацанам не мешать развлекаться». Мы закончили Академию на параллельных курсах. Дальше все, как в учебниках: поступив на службу и получив «голос», он отдал его не той партии. Или просто не с теми сдружился. Он всегда выполнял поставленный план по раскрываемости. Любыми способами – уговорами, угрозами, лестью, обещаниями. Но контекст был не важен, только результат. А результат лучшим образом укладывался в предложенные палочной системой нормы, а часто и превышал все ожидания. Начальство было вне себя от радости, как и тот, кто радость эту доставлял.