Какая-то часть меня сожалела о моем признании, но я знал, что так было правильно.

— Ты же знаешь, что это лишнее. Я хотела только тебя.

От ее слов, мое сердце начало биться сильнее

— Я люблю тебя, Брендан, и мне жаль, что на это потребовалось так много времени.

Я снова обхватил ладонями ее лицо, чертовски радуясь, что она не оттолкнула меня. Она имела бы на это полное право после того, в чем я признался, но она просто посмотрела на меня с такой искренностью в глазах.

Моя девушка любила меня, и я не собирался все испортить.

— Я все еще хочу этого, — прошептала она.

Я почувствовал, как мой член дернулся.

— Это касается только нас двоих, — сказал я, глядя ей в глаза. – Так всегда было. Я хочу показать тебе, как хорошо это может быть, как хорошо я могу относиться к тебе.

— Стань моим первым, Брендан.

Я закрыл глаза и застонал. Зная, что она была чистой, гребаной девственницей, я чувствовал себя гребаным грязным ублюдком за то, что хотел сделать с ней.

— У меня тоже никогда не было секса, Меган, — повторил я, желая, чтобы она действительно знала правду. Я и не стыдился признаться в этом. Меня даже не волновало, что некоторые парни думают, что это полный отстой. Я был горд, что никогда не был ни с кем другим. Она была для меня всем, всегда была, и сегодня вечером мы отдадим друг другу наши девственности, и все станет на свои места.

Меган будет моей.

— Господи, неужели это правда? — казалось, она прошептала это себе под нос.

— Детка, это настолько реально, насколько возможно.

Потом я снова поцеловал ее, всем своим телом показывая, как много значат мои слова.

Тот факт, что у меня не было секса не имел значения, потому что я знал, как только я буду с Меган, глубоко похоронен в ее киске, забирая ее девственность так же, как она заберет мою, все встанет на свои места.

Вот так выглядит совершенство.

Я снова прижал ее к себе, запустил руки в волосы и целовал до тех пор, пока мы оба не начали задыхаться, и я почувствовал, что вот-вот кончу прямо в джинсы.

За эти годы я так много раз дрочил, думая о Меган, представляя нас вместе и сладкое удовлетворение от нашего пребывания вместе.

Теперь это была моя реальность, и черт возьми, она будет идеальной.

Мои руки удерживали ее в неподвижном состоянии, пока я трахал ее ртом. И не было другого способа описать то, что я делал с ней.

Она выгнулась ко мне, ее груди прижались к моей, позволяя мне почувствовать, насколько твердыми были ее соски.

Она была создана для меня. В этом я не сомневался.

Черт, теперь я был готов дня нее. Если бы позволил себе потерять контроль, я мог бы кончить просто от поцелуев с ней.

Когда она задыхалась у моего рта, я отстранился, заставляя себя прервать поцелуй. Черт возьми, я не хотел, но как бы жарко это ни звучало, трахать ее прямо у этой стены, я хотел, чтобы она была в моей постели, где окружал бы ее мой запах, а ее волосы разметались по моей подушке.

Я отодвинул ее от стены, но через секунду снова держал в своих объятиях. Уткнувшись лицом ей в шею, я глубоко вдохнул, упиваясь ее ароматом. Я все еще был ошеломлен тем фактом, что это происходило на самом деле.

Оказавшись в спальне, я отнес ее к кровати, и просто смотрел на женщину, которую я любил. Боже, она была совершенна, и полностью моя, хоть я хотел, чтобы это продолжалось вечность, мне все труднее было держать себя в руках. Возможно, у меня никогда раньше не было секса, предпочитая сохранить себя для единственной девушки, которую я любил больше всего на свете, но, черт возьми, я знал, что могу доставить ей удовольствие.

Она была на вершине моего списка, моим приоритетом, и не было ничего, что я не сделал бы, чтобы осчастливить ее.

— Иди сюда, — тихо позвала она, и я даже не подумал о том, чтобы отказать ей. Черт, если она захочет, чтобы я на четвереньках подполз к ней, умоляя полизать ее киску, я бы с радостью это сделал и попросил еще. Черт, одна только мысль о том, чтобы сделать это, раздвинуть ее половые губки пальцами и насладиться ею, сводила меня с ума. Но мне сначала нужно было подготовить свой член, прежде чем войти в нее.

Да, я хотел быть настолько глубоко в ней, чтобы не осталось ни миллиметра, которого бы я не коснулся, и не было сомнений что она стала моей.