Сейчас же проказы пубертатных близнецов достигли пика: они угодили в тюрьму. Как их сестра оставалось внешне выдержанной, не знал никто, даже она сама.

– Далась тебе эта балалайка, – продолжала девушка отчитывать Гадиса. – Ну чем она мешала, скажи?

– Вообще-то, кифара, – вставил свои пять копеек Бадис.

– Погоди, до тебя я еще доберусь, – ответила Латис. – Тоже мне, бойцовый петух нашелся.

– А чего он по ночам играет? Я спать хочу, а не слушать его бренчание, – справедливо заметил Гадис.

– Попросил бы его по-человечески, – парировала сестра. – Ты же не звереныш, разговаривать поди умеешь.

– А я просил, – возмутился Гадис, – а он ни в какую.

– За то, что Бадис натворил, он еще получит, но ты должен быть умнее, – ответила Латис. – Тебя разве не учили, как предотвращать конфликт в зародыше?

– По бутербродной модели? – поморщился Гадис. – Это же бред какой-то.

– Ничего не бред, – надулась Латис. – Это азы в любой гильдии.

Теоретический курс хороших манер рассматривал несколько способов избежания конфликтной ситуации. Самым популярным считался названный, по мнению воспитанников соседствующих учреждений, каким-то гастрономически зависимым проходимцем.

Требовалось всего-то высказать свое недовольство в трех частях так, чтобы не задеть оппонента, накормив его, фигурально выражаясь, вкусной стряпней.

Первый этап – похвала. Как бы мерзко ни было это говорить, нужно преодолеть себя и выдавить хиленький комплимент в адрес обидчика. Так сказать, нижний оборот хлебушка.

Следом идет начинка: предельно тактичные соображения, в чем ненавистный вам человек неправ. Здесь можно было бы оторваться, но правила хорошего тона запрещали скатываться к обвинительным речам.

И третий этап – очередная лесть. Верхний оборот хлебушка, позволявший, в теории, проглотить гвозди посередине.

Латис свято верила в эту модель, но, почему-то, при всей своей непроницаемости и вкрадчивости, не могла воспитать братьев.

– Ну хорошо, – сдался Гадис и обратился к близнецу: – Ты очень красиво играешь, но вчера ты меня так сильно подставил, что я был вынужден применить санкции к твоему прекрасному инструменту.

– Гони кифару, – накинулся Бадис на брата.

– Видишь, не работает, – выпалил Гадис, уворачиваясь.

Семейную перепалку прервали голоса из другого конца коридора. Слов было не разобрать, но явно стоило принимать новых соседей. Не приведи господь, какие-нибудь настоящие уголовники подсядут.

Шаги раздавались все громче, и вскоре подростки смогли различить троих охранников, ведущих качка, хромоножку и девушку, даже издали впечатляющую своей красотой.

– Так и знал, что без меня ты напортачишь, – возмущался коренастый дядька в потертой парче. – Нельзя было бросать тебя на милость этого остолопа…

Хамишь, Серетун, хамишь…

– Знакомьтесь с новенькими, – неприятным тоном сказал остроклювый стражник и удалился, прихватив с собой сослуживцев.

Две троицы глядели друг на друга, будучи в полнейшем недоумении. Латис и Астролябия скромно молчали, пока взрослые мужики оценивающе рассматривали едва оперившихся близнецов, с первых минут знакомства обозначая, кто тут авторитет. Когда приземистый дядька заметил на Гадисе такие же нелепые наручники, периодически охватываемые миниатюрными разрядами молний, его испытующий взгляд сменился заинтересованным.

– Тоже волшебник? – коротко спросил коренастый мужичок.

– Ага, – стеснительно вякнул Гадис, не решаясь посмотреть на свою семейку в поисках поддержки.

– Хорошо, – заключил шепотом Серетун. – И как это сейчас поможет?

– Не знаю, – ответил мальчонка и потряс закованными руками. – Я колдовать не могу.

– Как ты понимаешь, я тоже, – серьезно сказал великий волшебник.

– За что сидите? – заинтересованно спросил Натахтал, вызвав гневный взгляд чародея. Воитель заметил, как Серетун стреляет глазами, и виновато добавил: – Надо же налаживать контакты.

– Не жилось этим олухам спокойно! – завелась, едва успокоившись, Латис. Без надобности обращаться к близнецам она сразу перестала сдерживать свой гнев. – Вступили в гильдии и поддались общей чуме. Начали издеваться друг над другом, хотя, больше всего – надо мной. Вчера Бадис решил отработать новую технику игры на балалайке и нечаянно усыпил Гадиса, пока тот сдавал экзамен.

Мальчишки переглянулись, и Бадис покраснел. Он ведь сделал это специально. Подкрался к окну и начал тихонько играть колыбельную направленного действия. Преподавателя это не затронуло, а Гадис, сладко зевнув, разлегся у магистра на плече. Недоумевающий наставник пытался найти источник звука, но юного барда уже и след простыл.