Седобородый кивнул в ответ и, повернувшись, пошел к лесу. Когда его фигура в темно-синем плаще скрылась в чаще, воин и колдун направились в противоположную сторону.

Яркое солнце Асгарта клонилось к горизонту, согревая спины двух путников, поднимающихся по склону холма к заветной тропе, которая тянулась сквозь пространство и время, соединяя миры в одно вселенское кольцо.

Серебряный серп повис среди звезд на темном безоблачном небе, и свет его отражался от плещущихся волн северного моря. Был уже поздний вечер, когда Вульф и Хельги спустились со склона горы, поросшего елями и соснами, которые казались застывшими исполинами в полутьме ночного леса, освещаемого блеклым светом полумесяца.

Они вышли из леса и оказались на скалистом берегу, где они сутки назад сидели на камнях и разговаривали, пока их беседу не прервал явившийся в образе орла Воданаз. Вульф посмотрел на небо и сказал:

— Месяц сейчас точно в том же месте, где он был, когда мы пошли за Одноглазым. Похоже, ничего не изменилось с тех пор, как мы покинули Мидгарт.

— Конечно, ничего не изменилось, — усмехнулся Хельги, — если мы вернулись в Мидгарт в тот самый миг, когда мы его покинули.

Вульф ничего не ответил. Он смотрел на звезды и ему казалось, что они вот-вот тронутся с места и закружатся в огненном хороводе, притягивая его к себе, словно пушинку. Кроме странного ощущения легкости в голове, ничего не напоминало ему о том, что произошло в пещере, где хранился Колодец Мудрости.

— Нам пора в селение, — сказал ильвинг.

Воин и колдун пошли вдоль берега к кострам, которые тянулись кольцом вокруг гарта, освещая его границу. Когда они были уже рядом, им повстречалась Хильдрун. Она сидела у берега на том самом камне, на котором любил сидеть Вульф, когда приходил к морю отдохнуть или помечтать. Услышав шаги, она испуганно вскочила и обернулась, стараясь распознать в темноте двух подошедших к ней мужчин.

— Это я — Вульф, сын Хрейтмара, — сказал Вульф, желая успокоить девушку.

— Уф! — выдохнула она и улыбнулась, — Я, по правде сказать, испугалась.

— Я иду в гарт, — сказал Хельги, обращаясь к князю, — скажу, чтобы готовили костер для покойного конунга.

— Да, — кивнул Вульф, — Я скоро подойду.

Колдун скрылся в темноте, а молодой bльвинг посмотрел на девушку. Лунный свет отражался в ее ярких синих глазах и искрился на жемчужинах, украшавших обруч на голове. Золотистые волосы падали волнами на узкие плечи, слегка вздернутый нос и полные губы придавали ее юному лицу детскую нежность и очарование, и это заставляло сердце ильвинга биться быстрее.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

Она пожала плечами и ответила:

— Я решила пройтись и осмотреть окрестности. Ведь это будет моей новой родиной, раз наши племена заключили союз и будут жить вместе.

Вульф покачал головой.

— Не думаю, — проговорил он, — я уверен, что нам придется уходить и отсюда.

— Многие так говорят. Значит это правда, до победы еще далеко?

— Боюсь, что очень далеко. Если она вообще настанет…

— Неужели все так плохо?

Вульф кивнул. Он вспомнил орды троллей, что недавно штурмовали Этельруги, их дикий рев, от которого стыла кровь в жилах, безобразные зеленые морды и мускулистые лапы, сжимающие каменные топоры. Сейчас, на берегу спокойного моря, под светом луны, все это казалось каким-то страшным сном.

— Идем, нас ждут. — сказал Вульф, пытаясь отогнать ужасные воспоминания.

Они пошли по берегу, приближаясь к гарту. Вульф заметил, что девушка ежится под дуновениями холодного ветра, потирая озябшие плечи, которые открывало ее длинное платье без рукавов.

— Тебе холодно, возьми, — сказал Вульф и снял плащ.

— Благодарю тебя, — тихо сказала Хильдрун, накидывая на плечи шерстяное одеяние ильвинга, который все еще хранил тепло его тела.

Вульф шел и думал о своей жертве, которую он принес Мимиру. Он надеялся, что глоток мудрости окажется достаточно полезным, чтобы ему не пришлось сожалеть о содеянном. Он искоса взглянул на Хильдрун, шагающую слева от него и представил ее полную упругую грудь под своей ладонью, а ее влажные губы на своих губах. Он почувствовал, как зашевелилось его мужское естество, наливаясь кровью и разбухая с каждым ударом сердца. «Что ж, значит это все еще при мне, — облегченно подумал Вульф, — Интересно, что же тогда он имел в виду, когда принимал мою любовь, как жертву за глоток из его колодца?»

Наконец они вошли в гарт, пройдя меж костров, и остановились. Хильдрун еще раз поблагодарила князя за учтивость и, улыбнувшись на прощанье, направилась к дому, отведенному хордлингам для жилья. Вульф посмотрел ей вслед, затем пошел к своему чертогу.

По древнему обычаю тело Хрейтмара вместе с тушами заколотого ястреба, пса и коня погибшего конунга положили в струг, выдолбленный из дуба, а сам струг установили на четырех бревнах, стоящих вертикально в центре двора перед чертогом старого конунга. Между бревнами под дном струга была выкопана яма, где должен быть захоронен прах князя.

Большая толпа ильвингов и хордлингов собралась вокруг, ожидая начала обряда. Хельги встал рядом со стругом с телом Хрейтмара и разложил на земле все необходимое для совершения ритуала. Взяв в руки молитвенный молот, он начертил в воздухе священный знак. Вульф вздрогнул, увидев вспыхнувшие линии, составляющие священный знак молота, которые медленно угасали, уплывая в сторону, словно облако. Еще три подобных начертанных в воздухе знака уплыли в разные стороны, как бы отгораживая это место от всего остального мира. Еще один знак поднялся вертикально ввысь, и последний незаметно растворился в земле под ногами вардлока. Вульф поначалу не поверил своим глазам, поскольку никогда прежде не замечал ничего необычного во время исполнения Хельги обрядов их племени. Он оглянулся по сторонам, но все собравшиеся здесь не выказывали никаких признаков удивления. За исключением разве что самого Хельги, который, как заметил Вульф, провожал взглядом уплывающие линии.