– Стоп! Хватит! – вдруг выкрикнул Рома.

– Что? Что такое? Вам что-то не нравится? – услужливо поинтересовался Кропоткин.

– Зачем вы это делаете? – возбужденно заговорил Рома. – Зачем вы это рассказываете? Ведь это же про нас! Что вы хотите этим сказать?

– С чего это вы взяли, что это про нас? Ведь герои нашей истории еще не познакомились, и их имена на самом деле не обязательно должны совпадать с нашими! Ведь это в вашей воле! Сделайте так, чтобы их звали по-другому! И потом – разве мы с вами не можем стать прототипами героев детектива? К тому же, мне кажется, вы рано возбудились: еще абсолютно неизвестно, чем дело кончится! Может вам повезет, и вы окажетесь тем самым героем! Неужели вы не хотите стать героем детектива?

При этих словах Кропоткин подался вперед, подставив глаза под мелькающие фонари очередного полустанка. Белый свет фонарей превратился в его глазах в желтый, а сами глаза заискрились, как свечи зажигания. Рома не выдержал и отшатнулся от навалившегося на него зрелища.

«Черт знает что такое!» – полыхнуло в его голове, и он сказал:

– Давайте еще по одной!

– Вот это правильно! – возвратившись в прежнее положение, одобрил Кропоткин и разлил коньяк: – За ваш детектив! Уверен, это будет бестселлер!

Рома выпил торопливо, граф не торопясь и с достоинством. Некоторое время оба молча жевали. Рома, глядя в сторону, доедал второй бутерброд, Кропоткин, глядя на Рому, заканчивал шоколад.

– Теперь у вас нет бутербродов, – заметил граф после того, как Рома покончил со вторым.

– А у вас – шоколада, – вяло парировал Рома.

– Ну, этого добра у меня навалом! – успокоил его граф и, помолчав, добавил: – Ну что, продолжим?

– А чего продолжать, – пробормотал осоловевший Рома, – и так все ясно…

– Что это вам такое ясно, когда мне еще не все ясно? – вкрадчиво спросил граф.

– А мне ясно… Вы сейчас перескажете все, что с нами было, потом остановитесь и станете задавать вопросы. Я буду на них отвечать, потом вы все это повторите и так до тех пор, пока я не засну. Это у вас, наверное, игра такая… – сказал Рома и зевнул.

– Ошибаетесь, – проскрипел Кропоткин, – вот тут вы ошибаетесь. Это никакая не игра. Потому что как только наш герой заснет, тут-то ему и смерть.

Рома уставился на своего соседа, с трудом ворочая мозгами.

– Почему смерть? Причем тут смерть? Не-е-ет, так не бывает… Герои не умирают… Умирают случайные персонажи… А герои не умирают… Иначе это не детектив… – путаясь в словах, произнес Рома и зевнул.

– А с чего вы взяли, что наш герой – герой, а не случайный персонаж? Это, извините, не вам решать! Вот допьет он с лысым коньяк, поговорят они еще немного и лягут. А ночью-то лысый возьмет, да и вколет нашему герою укольчик! И привет – нет героя! А труп есть. И героем будет кто-то другой. Вот вам и завязка. Поезд – это же любимейшая поляна «глухарей»!

– Но как же так? А где же мотив? – слабея, вытаращил глаза Рома.

– А нет мотива! Или, все-таки, есть? Да, есть! Скажем, лысому его шевелюра не понравилась! Нормальный мотив?

– Ну, вы даете… – пробормотал Рома, чувствуя легкое отрезвление.

– А хотите знать, как это будет? – произнес Кропоткин, с настойчивым любопытством глядя на Рому.

– Что будет? – застывшим голосом пробормотал Рома.

– Как будут выглядеть последние минуты нашего героя!

– Ну… давайте… – простучал зубами Рома, в изнеможении цепляясь за игру.

– Это будет выглядеть так:

«Если мы не договоримся – ваш герой умрет» – ясным голосом произнес лысый.

«Ну и черт с ним…» – зевнул наш герой.

«Значит, вы согласны?» – вкрадчиво сказал лысый.

«С чем?» – держался из последних сил, чтобы не уснуть наш герой.

«Чтобы я был вашим соавтором!»

«Да ради бога!» – уже с закрытыми глазами пробормотал наш герой.

«Нет, только ради меня!»

«Да черт с вами, согласен…» – пробормотал наш герой и рухнул боком на постель».

– Вот так все и будет. А за этим последует, как я вам уже описал, укольчик. И привет – нет героя! – улыбаясь и пристально глядя на Рому, произнес граф Кропоткин.

– Мне в туалет надо, извините, – пробормотал Рома и пулей вылетел из купе. Заскочив в туалет, он крутанул защелку и принялся изливать свой страх в подставленный унитаз. Потом встал против зеркала и, не смея туда взглянуть, принялся мыть руки, пытаясь при этом сосредоточиться. Напоследок он все же не утерпел и взглянул на себя одним глазком. За его плечом весело скалил зубы граф Кропоткин.