У нее была гладкая черно-коричневая шкура добермана, но глаза явственно выдавали родство с бордер-колли. Одного ее пристального взгляда хватило бы, чтобы мятежная овца бросила и думать о том, как отбиться от стада.

Бэби Бу была дочерью метиса бордер-колли по имени Фриски Фру. В семью Уайтфилд Фриски Фру попала, когда их соседи решили переезжать, а брать с собой собаку не захотели. Уайтфилды не заметили, что Фриски Фру была беременна. Они смогли пристроить всех щенков, кроме одного, последнего в помете. Один из детей, сразу полюбивший его, назвал щенка Бэби Бу. Имя прижилось.

Очень заботливая с самого детства Бэби Бу присматривала и за Фриски Фру, и за второй собакой Уайтфилдов, Люси Лу, которая оказалась клептоманкой. Люси Лу – смесь ретривера с далматинцем – при любой возможности убегала из дома, чтобы добраться до одного из близлежащих магазинов, где хватала все, до чего могла дотянуться. Обычно это были всякие мелочи: маленькие пачки печенья или конфет, но однажды она притащила домой банку консервированной фасоли.

– О нет! Зачем ты воруешь все эти вещи, Люси Лу? – спрашивали у нее хозяева.

Но Бэби Бу нисколько не волновало, что ее подруга – воришка. Она заботилась о ней и волновалась за Люси Лу почти так же, как за собственную мать.

Потом, когда ей было около двух лет, случилось кое-что необычное. Бэби Бу стала проявлять интерес к одному месту на ноге Бониты Уайтфилд, которой к тому времени исполнилось 44 года. Когда Бонита мыла посуду, стоя возле раковины, Бэби Бу подходила к ней сзади и подолгу обследовала носом ее левое бедро, пока та не отгоняла собаку. Так продолжалось несколько месяцев: Бэби Бу обнюхивала ногу Бониты при любой возможности, даже если хозяйка была в брюках. Бониту это немного раздражало, но что поделать – собака есть собака.

Одним теплым солнечным вечером, вернувшись домой из банка, где она работала, Бонита решила помыть окна. Она переоделась в шорты, вынесла во двор лестницу и моющие средства; собаки побежали за ней. В процессе ей понадобилось за чем-то спуститься вниз, и тут ласковая, добродушная, заботливая Бэби Бу прыгнула на нее сзади и укусила за бедро. Потом еще раз, и еще. За то же самое место, которое обнюхивала все это время. Укусы не были серьезными, но все-таки болели. Бонита не могла понять, что на собаку вдруг нашло.

Тем же вечером Бонита, надевая юбку, что-то нащупала в том месте, которое так привлекало Бэби Бу. Там появился бугорок. Она развернулась и увидела довольно большую темную выпуклость, которой раньше не было.

Бонита показала это место секретарше в банке, та когда-то работала в клинике кожных болезней в Канаде. Секретарша посмотрела и настояла, чтобы Бонита немедленно позвонила своему врачу. Доктор осмотрел пятно и направил пациентку в госпиталь Королевского колледжа в Лондоне. Там новообразование удалили и послали на биопсию.

Оказалось, что это меланома – одна из самых смертоносных форм рака кожи. Ее диагностировали как раз вовремя. Врач сказал, что еще через год рак распространился бы по всему организму.

Бэби Бу стала семейным героем, ее засыпали ласками и угощениями. После того как пятно удалили, нога Бониты собаку больше не занимала. Ее открытие так и осталось бы домашней легендой, если бы не молодой ученый по имени Гайвел Уильямс.

Доктор Уильямс учился в Королевском колледже на дерматолога. Просматривая информацию по 200 случаям злокачественной меланомы за последние пару десятилетий, он наткнулся на карту Бониты и обратил внимание на приписку: «Собака постоянно нюхала пятно!»

– Я сначала посмеялся, но потом по дороге домой никак не мог выкинуть это из головы. На следующий день я позвонил пациентке и узнал всю ее потрясающую историю, – рассказал он, когда я с ним связалась спустя 28 лет после тех событий. – Можно сказать, собака в буквальном смысле слова спасла ей жизнь.

Вместе с дерматологом Андресом Пемброком он описал этот случай в письме к издателю уважаемого общемедицинского издания «The Lancet». Статья появилась в выпуске от 1 апреля 1989 года. Доктора пересказывали историю пациентки (не упоминая ни имени Бониты, ни клички собаки) в паре абзацев и выдвигали предположение, что данный вопрос следует всесторонне изучить.

«Возможно, злокачественные опухоли, такие как меланома, с их аберрантным синтезом протеина, испускают собственные уникальные запахи, которые хоть и не различимы для человека, поддаются распознаванию собаками с их хорошо развитым ринэнцефалоном» [19] .

Письмо заканчивалось так: «Пока в диагностировании меланомы собаки участия не принимают, но следует рассмотреть возможность использования этих животных с высоко развитыми сенсорными способностями к выявлению злокачественных опухолей».