— Хорошо, как и сказала, я буду диктовать буквы, ты — записывать.

— А потом что? — спросил мой мУченик.

Тяжело вздохнула. Хотела бы я сама знать, что потом. Но дальше букв я еще не продвинулась…

Елисей

Последующие дни слились в какой-то один сплошной рутинный ком. Проснулся, завтрак, пробежка, тренажерка, душ, английский, обед, море, душ, ужин и спать. Однообразие просто достало. Хотелось в клуб или кафе на худой конец! Да вообще, людей увидеть. Невозможно сидеть в четырех стенах. Из-за этого настроение было постоянно ни к черту. Еще три с половиной недели я так не выдержу.

И еще эта Марьямна (наконец-то смог ее имя запомнить). Какая раздражающая особа. Она как ноющая зубная боль. Такая же внезапная. Когда думаешь, что уже привык, становится еще невыносимей.

Вот и сейчас сижу в комнате, а эта что-то там бормочет и грохочет на кухне. Отложил телефон в сторону и прислушался к ее словам.

— Нужно сделать так, чтобы тесто стало похоже на однородный колобок. Я так называю это тесто — колобок. И когда надавливаешь на него, остаются отпечатки пальцев. Вот, смотрите, отпечатки. Красота. А как пахнет! М-м-м.

Сама с сбой уже разговаривает. Совсем плохая что ли? Вышел из спальни и остановился на входе в кухню. Астафьева стояла вся в муке и тыкала пальцами в тесто. На ней был какой-то бабушкин халат, волосы скручены в гульку, ни грамма косметики. И что самое интересное — она снимала на телефон, но при этом не установила никакого света. И что за запись будет? Ничего ж не видно.

— И после того как скатали шарик, надо отправить тесто в холодильник и дать ему отдохнуть. Тем временем… Арагорн! Нельзя, плохой мальчик.

Я тут же нахмурился, никто не смеет говорить моей собаке, что он «плохой мальчик». Уже собирался открыть рот и отчитать Марьмяу, как увидел Ара. Весь его нос был в белых брызгах, пес выглядел довольным.

— Ты что, вылакал все сливки?! Ах ты морда мохнатая. Кыш, сейчас выйдет твой, — она скорчила стремную гримасу, видимо, изображая меня, — и будет нудить. Ему это низя, соблюдай бжу-бжу, тьфу ты! Ладно, не строй мне глазки. Это будет наш секрет.

Девушка села на корточки и стала трепать пса по холке.

— И какой теперь мы будем делать крем, а? Ой, Елисей, добрый день, — наконец-то увидела меня девушка, встала и выпрямилась во весь рост.

— А я тут снимаю очередной выпуск своей программы, но кое-что пошло не по плану.

— Знаешь, Марья, при таком освещении и в таком халате снимать нельзя, — еще вчера мы перешли на «ты».

— В смысле?

— В прямом. На видео не будет ничего видно, и половина твоих зрителей выключат видео из-за этого, а другая половина в ужасе закроет из-за твоего халата.

Девушка ощетинилась и тут же скрестила руки на пышной груди. Автоматически проследил за этим движением, задержав взгляд на ней.

— Ну, знаешь ли… Не всем дано родиться богами, мы — простые смертные.

— Думаешь, я таким родился? Нет. Это часы упорной работы над собой.

— Или вот она? — взял со столика журнал и показал девушку на обложке, — она явно не носит бабский халат.

Девушка закатила глаза и презрительно фыркнула.

— Она весит меньше, чем одна моя ляха… Я выглядела как она, когда мне было года три. Что имеем, с тем и работаем, — девушка обвела рукой свою фигуру.

Видел, что эта тема ей некомфортна. Но мне скучно и плевать на ее тонкую душевную организацию. И по правде сказать, вчера первый раз увидел Астафьеву в купальнике и едва дара речи не решился. Меня никогда не тянуло к пышкам, Анфиса Чехова не в счет. Но Марья выглядела отлично. Пышные бедра, тонкая талия и эти сиськи, которые так и хотелось сжать руками. Или у меня давно не было девушки? Но я отчетливо почувствовал острое, мучительное желание. А потом стоял под холодными струями душа, которые, к слову, совершенно не помогли. Марьямна красивая и сексуальная девушка, только сама этого не понимает. Но стоило ей открыть рот, как все наваждение тут же улетучивалось.

— Я говорю не о параметрах фигуры. Все люди разные, слава Богу. Ты для чего начала вести канал?

Девушка задумалась и сморщив носик ответила.

— Чтобы наработать аудиторию и найти спонсоров.

— Как я и думал. А теперь посмотри на нее, видишь, как она себе нравится? Это платье, туфли, макияж. Она кайфует от себя. А ты кайфуешь от себя в этом недоразумении? — кивнул на ее наряд.

— Ты должна продать себя, понимаешь? И продать, черт возьми, подороже. Все должно быть на высшем уровне. Первое — свет, а второе — ты.