Шрифт:
— Пошли.
Видя мое замешательство, Воронцов протянул мне руку, и я взялась за нее. Меня начало потряхивать, Елисей ободряюще сжал мою ладонь. Мужчина привел нас в зал, где мы занимаемся английским, и усадил на диван. Я старалась не встречаться с ним взглядом. Сейчас я чувствовала себя максимально неуверенно. Хотелось заползти в какой-нибудь дальний угол и съежится, чтобы никто не достал.
Елисей подсел ко мне ближе и начал наклоняться для поцелуя. Краем глаза заметила его пса. Он с интересом наблюдал за тем, что делают эти странные люди, даже голову на бок повернул. Не-е-ет, к зрителям я точно не готова.
— Ты не мог бы его убрать? — прошептала в миллиметре от губ актера и ткнула пальцем в сторону любопытной морды.
Видела, как мужчина стиснул зубы, но все же выполнил просьбу. Позвал Ара за собой и вывел во двор.
— Спасибо, — выдавила смешок, когда Елисей вернулся.
Я не знала, куда деть руки. Все это уже не казалось хорошей идеей. Мне стало страшно, дико, безумно страшно. Когда Елисей вот так на меня смотрит… Во рту все пересохло. Мне захотелось расплакаться и позорно бежать.
— Что такое, Марьямна?
— Я… Я не уверена…, - начала мямлить, мои страхи и комплексы начли давить, и словесный поток было не остановить. — У меня мало сексуального опыта и я не очень-то привлекательная, если ты не заметил. И я не уверена…
— Не уверена в чем?
— Я не знаю, — хотя прекрасно знала и Елисей тоже.
– В себе? — спросил в лоб и я едва не скривилась.
— Ну… да. Во всем.
— Вставай.
— Зачем?
— Просто сделай так, как я прошу.
— Хорошо, — согласилась, хотя мне это не нравилось.
Все игривое настроение, которое было несколько минут назад, улетучилось, словно созревший одуванчик по ветру. Елисей снова взял меня за руку и подвёл к зеркалу, стоявшему в коридоре. Мужчина поставил меня перед собой, а сам встал сзади. Наши глаза встретились в отражении зеркальной поверхности. Его близость действует на меня, как бутылка вина пятничным вечером. Я от него млею.
— Скажи, что ты видишь?
Я лишь закатила глаза. Он, правда, хочет знать, что я вижу? Меня почему-то вся эта ситуация разозлила. Окей, я ему отвечу… Закрыла глаза и выпалила все на одном дыхании
— Я вижу толстую жопу, жирные ляжки и огромный живот.
Между нами повисло молчание, в зеркале видела, как Елисей покачал головой, словно, я что-то не так сказала.
— Ты перечислила все то, что тебе не нравится. А что тебе нравится?
— Елисей, я не понимаю, что за игру ты ведёшь…
— Просто ответь. Что тебе нравится?
Не знаю почему продолжаю тут стоять и повиноваться его приказам? Ради интереса? Я придирчиво осмотрела себя в зеркало, так, словно видела впервые.
— Мне нравятся мои скулы, — ответила наконец.
— Отлично, что ещё?
— Глаза.
— Да, у тебя красивые глаза. Продолжай.
— Губы? — то ли ответила, то ли спросила, сама не поняла.
Глаза Воронцова блеснули.
— Потрясающие губы, — согласился мужчина и я неосознанно, ага, облизала их.
— А хочешь знать, что вижу я?
Не уверена, что хочу, но видимо, выбора особого нет.
— Хочу.
— Я вижу красивую молодую женщину с аппетитными формами. У которой длинные ноги, — начал проводить руками по ногам, и от неожиданности я вздрогнула.
— Упругий живот, — переместил руки на названную часть тела, вызывая обезумевший табун мурашек.
— И отличная задница, — шлёпнул меня по ней, от чего я ойкнула.
Дрожь пронзила мое тело, когда он поместил руки на бедра и стал играть с длиной ночнушки.
Елисей стал задирать ночную сорочку все выше, и меня накрыла паника, тут же свет везде горит! Я схватилась за ее края, чтобы он не смог поднять. Наши глаза вновь встретились в зеркале.
— Отпусти.
Я покачала головой. Ага, и не мечтай, Воронцов.
Елисей улыбнулся и выражение его лица не сулило ничего хорошего… Только что-то очень-очень приятное.
— Просто расслабься.
Легко сказать! Я так разнервничалась в ожидании того, что последует дальше, что начала быстрее дышать, как после наших изнурительных пробежек, мне нужно перевести дыхание. Мужчина нежно взял меня за подбородок.
— Ты мне доверяешь? — приблизив вплотную свое лицо, спросил Воронцов. А я смотрела в его глаза и тонула в их синеве.
— Доверяю, — ответила, что было чистой правдой.