Голову — выше, гордость — поглубже в душу. У меня есть одно неоконченное дело, а я не хочу остаться в должниках.

— Асенька, вот ты где! — откуда-то из-за угла выныривает Саша. Я тяну улыбку на лицо, изображаю радость и благодушие. Он оценивает мое красивое платье, и я ловлю его эмоции — он поражен, восхищен и раздавлен. Что ж, я рада. Может быть, не так сильно, когда увидела, как мой внешний вид произвел впечатление на Дениса Воронова, но…

— Где наши места? — интересуюсь и беру его под локоть. Да, идти на этих высоких каблуках не очень удобно, но зато так моя фигура кажется стройнее и выше, а в таком золотом платье нужно быть или королевой, или вообще не быть.

Туманов-младший с удовольствием ведет меня в зал, я оглядываюсь, восхищенно охаю тому, что увидела внутри: стеклянной люстре до самого пола, огромным зеркалам в золоченых рамах, обстановке шика и успеха, и разрешаю ему вести меня куда нужно.

По дороге Саша встречает группу коллег, или знакомых, и заводится пустой разговор ни о чем. Я томно улыбаюсь, а сама оглядываюсь. Не хочу сама себе в этом признаваться, но в глубине души я надеюсь, что Денис Воронов приехал сюда за мной, чтобы извиниться за свои слова, взять их назад, и сказать, что был не прав. После того огненного поцелуя, того времени, что мы провели вместе, мне кажется, что это глупое недопонимание еще можно уладить, но, оглянувшись, вижу только себя в зеркале — красивую и немного несчастную.

Туманов ведет меня дальше, к залу, и мы занимаем наши места. На сцене начинается представление.

А я «ныряю» в себя, чтобы обдумать то, что случилось пару часов назад.

— Так вот, дорогие мои, я должен вам сказать очень приятную новость, — обрадованно сказал Павел Несторович, будто сообщал великую новость о том, что планета — круглая. — Я вписал Асеньку в завещание, и шоколадная фабрика отходит ей!

На этих словах рука Дениса, которую он поднял, чтобы поправить волосы, упала на столешницу с глухим стуком. Павел Несторович потер руки.

— Ну как, вы удивлены?

И тут вдруг случилось то, чего я меньше всего ожидала. Денис повернулся ко мне и спросил спокойно, даже немного отстраненно:

— Добилась своего? Теперь не нужен будет тебе Саша Туманов, я…Все, фенита ля комедия, все, что ты хотела — у тебя в кармане.

Мы с Павлом Несторовичем замерли, открыв рот. Горло сжал спазм и очень захотелось расплакаться от несправедливости, но я сдержалась. Снова эти глупые и необоснованные нападки! Неужели он так до сих пор ничего и не понял? Что это за характер такой тугой?

— Ты думаешь, — сдерживая всех демонов, что рвались из моей души, спросила я. — Что я хочу прибрать к рукам твое наследство?

Он подернул плечами и вдруг встал, нависнув надо мной.

— Все женщины по натуре своей одинаковы, и мне жаль, что ты оказалась из их числа.

— Денис! — одернул его Павел Несторович, но он повернулся к отцу и сказал спокойно: — Все в порядке, но…у меня завтра встреча с партнером из Германии. Нужно подготовить презентацию…а я ведь еще не придумал, что мы будем производить и в чем будет уникальность нашего товара…Поэтому…откланиваюсь.

Я даже не смогла вставить и слова в этот его отвратительный, сухой монолог. Так и сидела с опущенной головой, понимая, что Денис даже не посмотрит в мою сторону — сторону женщины, которая, по его мнению, пойдет на все, лишь бы разбогатеть.

Едва только дверь хлопнула, как я расплакалась. Павел Несторович поспешил ко мне со стаканом воды.

— Ася, Асенька, ну что ты, милая, деточка, не плачь. Уж такой он человек у нас — этот Денис. Очень трудно пробраться к нему в сердце, он сухарь, понимаешь?!

— Мне все равно на этого человека, — всхлипывая, говорила я. — Пусть говорит и думает, что хочет.

— Милая, не бери в голову. Он уже через час вернется и будет просить прощения, я точно тебе это говорю…

— Вы ничего не знаете! — в сердцах воскликнула я.

— Ну уж своего сына я знаю хорошо! — наигранно возмутился Павел Несторович, и я была благодарна ему отчасти за то, что он попытался мне поднять настроение. — Дело в том, что его покойная мать…Она ушла от нас, когда Дениске было десять. Ушла, потому что мой партнер по бизнесу был намного богаче и респектабельнее. Она, когда уходила, так и сказала нам, что всю свою жизнь, как всякая женщина, мечтала только о богатстве и готова продать ради этого все, что имеет.

Я подняла глаза на него, жадно вслушиваясь в новую информацию. Павлу Несторовичу было тяжело говорить о таком, но было видно, что он не жалеет — потому что сейчас для этого настал подходящий момент.

— И тогда я сказал ей — выбирай: или сын, или новая семья. И она, глядя на ребенка, совершенно спокойно отказалась от него, сказав, что уходит, и совершенно не жалеет об этом. Денис очень переживал ее уход, конечно же. Мы даже один класс в школе пропустили — настолько тяжело он переживал уход матери. А через год нам поступил звонок и выяснилось, что она с мужем пошли на большой концерт в ресторане, где случился пожар. Из-за того, что народу было очень много, она пострадала — ее просто-напросто затоптали. Для мальчика это стало большим ударом. С тех пор он опасается скопления большого количества людей и не верит женщинам, тем, кто этого достоин.