Шрифт:
Ну, неееееет!
Не хочу!
Нет, нет, нет…
Ыыыы…
Глава 10
Останавливаюсь и разворачиваюсь.
Благов проходит мимо, и я улыбаюсь ему на прощание. Он кивает и выходит за дверь, а я перевожу холодный взгляд на своего босса.
Константин Князев стоит, уперев руки в стол, и смотрит на меня. Жду.
— Ты что, от меня бегаешь? — спрашивает он вдруг.
Молчу некоторое время, раздумывая. На прошлой неделе я бы двух слов вымолвить не смогла, задай он мне в лоб такой вопрос.
Похоже, я эволюционирую. Я не амеба.
— Почему бы и нет? — отвечаю, решая не растрачивать достоинство и честь на лживые отговорки.
Он скользит по мне взглядом. Начинает с кончиков замшевых ботинок и останавливается, лишь когда наши взгляды пересекаются.
Хмыкает и говорит:
— С глаз долой из сердца вон, так что ли?
Злюсь.
Я не собираюсь вести с ним разговоры в стиле полунамеков. Пусть ведет их со своими роковыми бабами, которые не краснеют и не бледнеют.
— Да. — киваю головой. — Как я и сказала — идите в ЖОПУ, Константин Хренисович.
Опускаю руки с блокнотом прямо перед собой и жду. Я не стану убегать в этот раз. Не дождется.
Мгновение он молчит. Потом его рот расходится в улыбке. Расходится до тех пор, пока в уголках лукавых бля*х глаз не появляются морщинки, а ровные белые зубы не являют себя миру.
Я оторопела.
Никогда не видела, чтобы он так улыбался. Открыто. По — настоящему.
— Константин Хренисович? — переспрашивает мой босс, качая головой. — Ты серьезно?
— Совершенно. — чеканю я, не разделяя его веселья.
— И кто же я еще? — ерничает он. — Козел?
— Безусловно.
Он выпрямляется и ослабляет галстук.
— Сволочь?
— В первую очередь.
Вытягивает губы в трубочку, кривит их и продолжает:
— Хрен?
Мне не нравится, что он делает из этого разговора какую — то хохму. Я, например, предельно серьезна.
— Лучше не скажешь. А еще эгоцентрист и тиран. — предлагаю свой вариант.
И еще ты помог мне продвинуться по карьерной лестнице. Мы оба это понимаем, но КХ не из тех, кто станет об этом напоминать.
Он, меж тем, выходит из — за стола и ведет свое великолепное тело ко мне, по — прежнему широко улыбаясь.
Подобное его поведение мне не знакомо. Это какая — то новая модификация.
— Поэтому ты меня глазами раздеваешь? — интересуется он, подходя вплотную.
Делаю шаг назад и выбрасываю вперед руку, чтобы оставить между нами хоть какое — то пространство. Блокнот падает на пол, прямо к моим ногам.
Он такой большой. Блин, я за его плечами света белого не вижу.
— Я много кого раздеваю глазами, Благова, например. — говорю, стараясь держаться уверенно и холодно. — Пожалуйста, отвалите.
Он лыбится и понимает мое требование по своему. Сминает мое жалкое сопротивление и прижимает к стене всем своим стокиллограмовым телом. Тянется и поворачивает замок на двери, затем упирается руками в стену рядом с моей головой.
Толкаю его второй рукой тоже и запрокидываю голову.
— Нееет… — тихо говорит он, коснувшись носом моих волос. — На него ты так не смотришь. Только на меня…
— Вчера ты говорил по — другому. — с горечью напоминаю я, сжав челюсти, чтобы они не задрожали.
Несколько бесконечных секунд он изучает мое обиженное злое лицо, потом касается щеки большим пальцем и обнимает ее ладонью.
— Я вчера ху*ню сморозил, извини. — мягко произносит он.
Смотрю на него и сглатываю. Откуда эта нежность? Это обезоруживает, знаете ли.
— До этого ты сказал, что я дура.
Возможно, я получу все извинения разом?
— Я сказал, что ты дуреха. — уточняет он, щекоча пальцами кожу у меня за ухом. — Потому что ты доверчивая, как ребенок.
— Я не доверчивая!
Ощущаю искреннее возмущение.
— Доверчивая. — гнет он свою линию. — Вот, что ты сейчас делаешь?
А что я делаю?
Думаю ровно пять секунд.
Господи…прикрываю глаза. Сейчас я ему доверяюсь. В голову ударяет паника.
— Пусти!.. — пытаюсь оттолкнуть его, но этот самодур просовывает руку под мои волосы и обхватывает затылок, заставляя выгнуть шею. Гладит ее губами и говорит:
— Успокойся. Я не против доверчивости. Брехливость уже достала.
Хочу взглянуть на него, но он не дает.