— Куда?

Этот тривиальный вопрос отдается адской болью в моей черепной коробке. Подношу руку ко лбу и жмурюсь.

— Не ори… — прошу сипло, позабыв о том, что у нас есть зрители.

Благов будто очнулся ото сна и отвел наконец-то взгляд от моей юбки. Откашлялся и, закинув Виталику руку на плечо, сказал:

— Пойдем-ка отсюда…

Вжимаю голову в плечи, наблюдая за тем, как закрываются двери лифта за широкой спиной моего карателя. После финального «дзинь», очень осторожно поднимаю глаза на Князева.

Он сверлит меня в ответ исподлобья, будто взбесившийся бык. Напоминаю себе о том, что это МОЙ МУЖЧИНА. Каким бы психованным он сейчас не был. Это тот самый человек, который шлет мне пошлости и матерится мне в шею, когда кончает.

Воодушевляюсь этой информацией и открываю рот, чтобы прервать гнетущую давящую тишину. Но он начинает первым. Спокойно нажимает кнопку стоп и приближается ко мне, загоняя меня в угол.

Смотрю на него снизу вверх и хлопаю глазами. Князев тем временем изучает мое лицо, сцепив зубы.

Смотрит вниз на мои ноги. Снова смотрит в глаза, раздувая ноздри.

— Эм…эм… — пытаюсь подобрать слова, комкая в руках край куртки.

— Ты что, бл*ть, забыла юбку надеть? — обманчиво спокойно шелестит он.

— А ты что, слепой? — ворчу, морщась от головной боли.

— У тебя трусы видны, — цедит он в ответ.

— Не выдумывай! — возмущаюсь я.

— Какого. Х*ра. У тебя. Выключен. Телефон? — вколачивает он мне в голову свой второй вопрос.

Все эти психи из-за телефона?

— Потеряла, — сообщаю печально.

— Потеряяяла… — тянет он.

— Да, потеряла, — настороженно повторяю я, потому что Костя поднимает руку и проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе.

Трет ее, но не думаю, что это поможет. Кажется, этот малиновый флер сойдет только к вечеру.

— И где же ты его потеряла? — спрашивает он, оставляя губу в покое и кладя руку на стену рядом с моей головой.

Кошусь на нее и отвечаю:

— В такси.

— Ах, в такси… — издевательским тоном молвит он, но у меня ощущение, что эта цивилизованность скоро сдуется.

— Да…в Убере… — мямлю, пока вторая его рука тянет собачку молнии на моей куртке вниз.

Он спокойно расстегивает ее и изучает верхнюю часть моего наряда. Шумно втягивает в себя воздух, и я опускаю глаза, чтобы тоже посмотреть. Между поясом юбки и краем свитера видна полоска голой кожи. Блин. Его увитая венами ладонь одергивает свитер, после чего он просовывает палец за пояс юбки и тянет меня к себе.

— От тебя воняет, как от токсичной бочки, — брезгливо говорит он. — Ты что вчера пила?

Злюсь и толкаю его плечищи.

— А ты отойди подальше, и не будет вонять!

— Я тебе щас так отойду! — наконец-то срывается он, сверкая голубыми глазищами и приближая свое лицо к моему. — Если бы я тебя вчера нашел, у тебя бы жопа была синяя!

— Только попробуй! — ору я в нереальном возмущении, и тут же жалею об этом, потому что голова взрывается адской болью.

Закрываю глаза и не могу сдержать страдальческой гримасы.

— Пи*ц! — разоряется Князев, хватая меня за горловину свитера. — Я тебя до пяти утра ждал в машине! Где ты была? Я чуть от страха не обосрался! Думал, тебя уже прибили где-нибудь!

Господи, ну зачем так орать. Закрываю уши руками и судорожно вздыхаю.

— Ну вот видишь, я жива-здорова… — шепчу страдальчески.

— Я тебя щас придушу… — спокойно угрожает он, только вместо горла обхватывает рукой мою талию и прижимает меня к себе.

— Мне плохо… — хнычу я, вставая на цыпочки и обнимая его за шею.

Кладу голову ему на плечо и вдыхаю запах его восхитительного парфюма.

— Где ты ночевала? — холодно спрашивает Князев, по хозяйски располагая вторую руку на моей заднице.

— У подруги… — сокрушенно отвечаю я, прикрывая глаза.

Он разворачивает нас и тянет руку, чтобы снять лифт с паузы. Опускает меня на ноги и хватает за локоть. Как только двери открываются, тащит за собой по коридору. Еле поспеваю за его широкими шагами и хватаюсь за лацкан пальто, чтобы не запутаться в своих ногах.

— Константин Борисович… — это его помощница Марина идет нам навстречу

Кстати, очень хорошая девочка. Мы с ней весной вместе ходили в бассейн по корпоративному абонементу. Вымученно улыбаюсь ей, пытаясь сделать вид, что все прекрасно.