— Разве можно не подчиняться царю? Как офицеры они подчиняются непосредственно мне. Больше никто не имеет права отдавать им приказы. Как граждане страны они исполняют ее законы. Но, будучи владельцами крупных территорий, рассы освобождены от уплаты земельного налога. Вместо этого они обязаны вести торговлю, платить пошлины, обучать военному искусству своих людей и содержать собственные отряды, над которыми я не властен.

— Но в таком случае твои солдаты обучаются и тренируются отдельно от их воинов. Как это сказывается на качестве подготовки?

Хален рассмеялся.

— Надо же, какие неженские вопросы приходят тебе в голову! Мысль верная. Эта проблема была решена еще моим дедом. Ты этого пока не знаешь, но скоро увидишь, что я провожу в Киаре очень мало времени. Моя обязанность как главнокомандующего — проведение по всей стране военных смотров и маневров, в которых принимают участие все полки. Царские и провинциальные солдаты постоянно соревнуются между собой. Конкуренция — это то, что держит их в тонусе. Да и наглые дикари не дают ребятам расслабляться.

— Вы о них говорите, как о животных…

— Они и есть животные. Сама подумай, за Фарадой их земли простираются почти на семьсот тсанов до самого океана. А с севера на юг они и вовсе бесконечны. И вся эта земля покрыта непроходимыми лесами! На этой территории можно было бы расположить две Ианты, а живут там сотни мелких племен, которые даже между собой не могут договориться. Те, что поближе к Фараде, еще более-менее цивилизованны, но они не желают вырубить лес, развести стада и кормиться трудом своих рук, как это делают в остальных странах. Они живут охотой и грабежом, переплывая реку и нападая на наши села. Мой дед пробовал пойти на них войной, но заблудился в лесах, увяз в болотах, а их маленькие лучники с вершин деревьев закидывали воинов стрелами… Царь отступился. Потом еще долгие годы они мстили нам. Тогда иантийцы еще брали их в плен и пытались использовать как рабов. Но без толку. Эти дикари не приспособлены ни к какой работе. С полей и заводов они сбегали обратно в лес, да еще успевали прирезать своих хозяев. А в городах они сразу спивались и умирали, либо же умирали просто так, от тоски по своим деревьям, заросшим лишайниками…

Перед взором Евгении вставали эти маленькие темнокожие люди, похожие на индейцев Амазонки или обитателей экваториальных африканских джунглей. Она как наяву видела их малоподвижные раскрашенные лица… Солнце, казалось, застыло в зените, светя прямо ей в лицо. Голова гудела. Она закрыла глаза, и вокруг поплыли разноцветные круги. Она натянула повод, чтобы повернуть Знаменосца к катящемуся позади фургону. В тот же момент в рядах следовавших за ними гвардейцев зазвучали взволнованные голоса, и один из всадников, зашатавшись, завалился на бок и сполз на землю, поддерживаемый товарищами.

Хален и Евгения одновременно повернули коней. Спешившись рядом со столпившимися офицерами, она опустилась на колени рядом с упавшим мужчиной. Его тошнило. Он стонал, прикрывая обеими руками живот.

— Начинаю жалеть, что не взяли с собой врача, — сказал Хален. — Где болит, Йени?

— Живот… С ночи болит. Думал, пройдет. Но, похоже, до Хадары я не доеду…

Евгения оторвала его руки, коснулась пальцами тела. Йени застонал.

— Жар, тошнота, боль внизу живота. Скорее всего аппендицит. Здесь нужен врач, который… который сделает разрез и уберет изнутри гной.

— Хирург, — подтвердил Хален и поднялся. Приказал офицерам: — Несите его в фургон. Придется двигаться быстрее.

Девушки помогли уложить офицера на кучу одеял. Возница свистнул, фургон дернулся с места. Сидя в полутьме рядом с Йени, Евгения непроизвольно напрягала все мышцы, словно пытаясь этим защитить его от немилосердных толчков.

— Не доеду, госпожа, — прохрипел он. Его лицо посерело от боли.

— Тихо-тихо. Согни ноги. Давай я буду держать тебя за руку, вот так. Доедем. Скоро доедем.

Голова раскалывалась на части. Ей казалось, что над мужчиной висит черное облако его боли. Она даже повела рукой, пытаясь его развеять. Хотелось остаться одной, не слышать мучающих ее стонов. Но фургон в кортеже был только один, а снова выйти на солнце она была не в состоянии. На какое-то время она словно бы провалилась в забытье, из которого ее вывел луч света. Отдернув ткань, служившую повозке задней стенкой, внутрь заглянул Хален. Евгения перевела взгляд на офицера. Оказалось, он давно уже молчит — спит, и его лицо постепенно приобретает нормальный цвет.

В Хадаре, в доме губернатора, ждал врач. Евгения пришла в себя и попросилась было присутствовать на операции, но Хален так на нее посмотрел, что она сразу сникла, покорно направилась в отведенную ей комнату.

— Ну что вы, дорогая, как же можно? Ведь это мужчина, да еще и военный. Кровь, пот, крики… О чем вы только думали? — говорила Армина Хисарада, разливая по крохотным фарфоровым чашечкам чай. — Я прослышала, вы интересуетесь медициной. Это, конечно, прекрасно, — травы, листья, настои и мази… Да, я сама когда-то этим увлекалась. Но резать живое тело — это неженское дело. Попробуйте напиток, я сама заваривала. Очень ароматный, правда? Можете угадать, на каких травах настоян?