– А, что? Да, да, встаю.

– Приходи на кухню. Проснуться не забудь, – засмеялась Лидия Ивановна и вышла из комнаты.

Саша сел в кровати, зевнул во весь рот, немного погладил волосы, хотя от этого они всё равно торчали в разные стороны и нисколько не пригладились. Он услышал часовую кукушку и понял – девять вечера! В мгновение собрался с мыслями и практически побежал на кухню.

Лидия Ивановна его уже ждала.

– Залезь и сними-ка вон ту штуку, – бабушка указала на багетную рамку, в которой за стеклом была пушистая еловая ветка. Сашка всегда думал, что это за странный сувенир висит на кухне, но никогда об этом бабушку не спрашивал. Ну ветка и ветка. Может, ей нравится. Саша залез на табуретку и подал рамку бабе Лиде.

– Вот она, ну здравствуй! Сколько лет тебя не держала в руках, не видела, – бабушка протёрла верх рамки от многолетней пыли, потом вскрыла заднюю часть и бережно достала веточку.

Кухня сразу наполнилась еловым запахом. Саше это показалось удивительным: ветке уже столько лет! Сколько он себя помнил, еловая лапка всегда висела на стене, но ни одной иголочки не упало, а запах сейчас стоял такой, как будто ее только что сорвали с дерева.

– Садись и смотри. Скоро же учиться поедешь, одна я здесь останусь, помощник мне нужен. Вот ты, Сашка, хоть и немного, но помогал по хозяйству. Я и подумала своего старого помощника призвать, точнее, помощницу.

Сашка не мигая смотрел на всё то, что бабушка делала, но пока не видел ничего сверхъестественного и совершенно не понимал, о чём она говорит.

– Смотри просто, Саня, ничего не бойся, не кричи, руками не махай.

Саша напрягся, уселся поудобнее и продолжил смотреть.

Лидия Ивановна зажгла несколько свечей, которые заранее уже выставила в кухне, и выключила свет. Она пододвинула табуретку к окну, положила на неё ветку и отошла к противоположной стене.

– Эту еловую лапу во многих селениях русских «маткой» зовут, запомнил?

Сашка утвердительно кивнул.

Бабушка Лида закрыла глаза, опустила голову и тихо-тихо начала произносить слова:

– Хозяин мой, пойдём со мной. Хозяин мой, пойдём со мной. Хозяин мой, пойдём со мной, – первую фразу она сказала очень тихо, почти шёпотом, но каждую новую выговаривала чуть громче. После третьего повтора веточка зашевелилась. У Сашки отвисла челюсть: ветка начала двигаться вправо-влево, как будто пыталась встать.

– Хозяин мой, пойдём со мной. Хозяин мой, пойдём со мной. Хозяин мой, пойдём со мной, – всё громче и громче повторяла бабушка. Ветка уже не лежала на табурете, а висела в воздухе и стала расплывчатой, нечёткой.

– Хозяин мой, пойдём со мной! – почти крикнула Лидия Ивановна. Ветка с оглушительным хлопком превратилась в клуб чёрного дыма и постепенно, такое Саша уже видел, начала материализовываться в нечто. Александр понял – идёт превращение в домового, его призыв!

– Милости просим, бабушка, в новое жильё, – уже обычным голосом сказала Лидия Ивановна.

На табуретке сидела полностью сформированная домовиха. Правда, то, что это именно домовиха, а не домовой, можно было понять исключительно по чепчику на голове: он явно был женским. Во всём остальном это волосатое создание с длинными когтями и острыми ушками ничем не отличалось от Жихаря. Разве что цветом глаз: они были ярко-зелёные, сияли в свете свечей, как два изумруда.

– Ох, ох, фу-у-у, – домовиха потянулась, и комнату заполнили треск костей и звуки растягиваемых мышц. Она явно давно не двигалась.

– Ну здравствуй, суседко, – сказала бабушка и протянула домовихе тарелку, которая всё это время стояла на столе. На блюде лежали куски ржаного хлеба и небольшая горочка соли. – Откушай, бабушка, ковригу.

Домовиха схватила угощение и жадно принялась есть, практически не жуя, а сразу глотая куски явно мягкой, свежей, только сегодня испечённой ковриги. Съев очередной ломоть, она подняла глаза, осмотрела всю кухню, лицо её начало меняться. Она явно была сильно удивлена и недовольна.

– Это что такое? Это я где?

– Дома, в твоём новом доме, – ответила Лидия Ивановна.

– Да разве ж это дом? Где печка? Труба печная-то где? Ни запечья, ни подпечья! Где голбец-то хоть? Ой-ой-ой, не-е-е, уйду я отседова.

– Коврига-то как? Вкусно?

– Да вкусно-то оно вкусно, только вот жить негде – это грустно! – ответила домовиха и нехотя отложила хлеб, как будто он ей не понравился.

– Да ладно тебе, суседко, ешь хлеб-то. А жильё найдём тебе. Печки нет, конечно, чердака и конюшни тоже нет, да и бани нет, но что-нибудь-то придумаем.

– Господи, да никак Лидка в бедность ударилась? Даже бани нет? Не моисси совсем, что ль? Жуть-то какая.

– Ванная есть, – неожиданно для всех сказал вслух Саша.

– А это кто? – домовиха указала кривым пальцем в сторону мальчика.

– Внук мой, Александр. Можно просто Саша. А про ванную он прав, я что-то не подумала. Там и тепло, и темно под ванной-то. Там и живи, – бабушка улыбнулась и одобряюще посмотрела на Сашу.

– Агнетка, – домовиха быстро схватила кусок хлеба и продолжила трапезу, не обращая ни на кого внимания.