Посвящается Макутину Ивану Васильевичу, подполковнику Советской и Российской Армии, кавалеру Ордена Мужества.
И земной твой закончился бой
Ты скажи, где браток воевал?
А война подколодная тварь!
И других ты от пуль закрывал,
А вчера по тебе бил звонарь.
Орден мужества в кружку, где спирт,
Был на четверть разбавлен водой.
Ты живой, а товарищ убит…
Ты живой! Ты живой! Ты живой!
Колокольная плющилась медь,
Вырываясь, летела вперед.
И тебя забрала от нас смерть,
По живому опять – наизлет.
Орден мужества в кружку, где спирт,
Был на четверть разбавлен водой.
Ты живой, а товарищ убит…
Ты живой! Ты живой! Ты живой!
Океанами плещется жизнь,
И тебе не мешало пожить.
В путь последний слезой проводить,
Помнить вечно! И вечно любить!
Орден мужества в кружку, где спирт,
Был на четверть разбавлен водой.
Ты живой, а товарищ убит…
Ты живой! Ты живой! Ты живой!
Одинокая серая тень,
Только сосны скрипят о былом…
Ты любил у могилки сирень,
Наполняется сердце свинцом.
Орден мужества в кружку, где спирт,
Был на четверть разбавлен водой.
Ты живой, а товарищ убит…
Ты живой! Ты живой! Ты живой!
Журавли над тобой пролетят…
А возможно ты сам журавлем,
К Богу в ангелы, в летный отряд,
Управлять будешь там ты дождем.
Орден мужества в кружку, где спирт,
Был на четверть разбавлен водой.
Ты живой, а товарищ убит…
Ты живой! Ты живой! Ты живой!
И слова заглушив, тишина…
Помолчим мы теперь над тобой…
И у смерти бывает вина,
И земной твой закончился бой.
Орден мужества в кружку, где спирт,
Был на четверть разбавлен водой.
Ты живой, а товарищ убит…
Ты живой! Ты живой! Ты живой!
Гайки крутит чужая резьба
Разуверился в правде и ложь,
Голенищем кирзовых сапог.
На кого посмотри, ты похож?
Гонит ветер опавший листок,
И кидает его на пролом,
В траектории только борьба.
В речку бросит, наполнив свинцом,
Гайки крутит чужая резьба.
Мир, теряющий страх
Мир, теряющий страх,
Постучится в окно похоронкой.
Вновь горит Карабах,
И костры поджигают винтовкой.
Сколько нужно смертей,
Принести разрушителям в жертву?
Сколько нужно свечей,
Чтоб теплом достучатся к их сердцу?
Убивают людей,
Незатейливо глядя с экрана.
Ну и кто там злодей,
Если вся эта, правда, туманна?
Дубовой свежестью листвы
Дубовой свежестью листвы,
Ведром, черпая зной у лета.
И каплю взять бы красоты,
У деревенского рассвета.
В стогу затих мышиный рой,
Луга свою набрали силу.
Осколок неба синевой,
Приятней будет эликсиру.
И воздух травами пропах,
И вольный дух накроет поле.
И облаками на руках,
Ложится русское раздолье.
А тюрьма лишь отвечает невпопад
Потеплели батареи… За окном,
Распласталась по земле уже зима.
И стучится жизнь за склеенным стеклом,
А напротив ноздри выпучив, тюрьма.
Сколько там она закрыла разных душ,
И виновных, а бывает наугад?
Чей-то сын сидит сегодня, чей-то муж?
А тюрьма лишь отвечает невпопад:
– Без меня не обойтись вам никогда,
Я сама на побегушках здесь у зла.
– Мир сегодня не возможен без врага,
Застилает вам порою очи мгла.
Ветра гонимые
Ветра гонимые, седые,
В лохмотьях рваных тишины.
И люди мрачные и злые…
И коромысло у вины,
Согнулось вкривь, и вкось качаясь,
Вода плескается ведром.
В объедках жизни отражаясь,
Завяла старость. И умом,
Не блещет больше мир негодных,
Спалили прихотью мечты.
И где найти тех благородных…
И выскребать из пустоты,
Остатки все того былого.
Посеять свежее зерно,
И зябь поднять пережитого,
Или нам больше не дано?
Годы серые
Снова осень, лист свернулся, пожелтел,
Дождик мелкий по асфальту моросит.
В эту осень ты ведь большего хотел,
Только время не в ту сторону бежит.
Промелькнули за вагонами стога,