мне разделить теперь ничуть не жалко,

едва дышу, танцую неумело —

из датской сказки скорбная русалка.

И вновь у ног моих волна морская,

свободы горечь, ветры штормовые —

вновь вспоминаю о родной стихии,

кристаллы соли с жарких век роняя.

En souvenir de Le Brix et Mesmin [9]

в хмуром небе внезапный тангаж,

и почти задохнулся мотор,

и беспомощно руки простер

самолет, и един экипаж

храбрость в небе не знает преград,

здесь секундам равняется жизнь —

самолет устремляется вниз

на последний, короткий парад

дружба в небе не знает измен,

на двоих – лишь один парашют,

и, как звезды, вдвоем упадут

два героя – Ле Бри и Месмен —

на нещедрую грешную твердь…

и плеяды огней-орденов

над полями Руси, средь ветров,

будут пламенем вечным гореть

Листья дуба

Не думай о победах,

под старым дубом сидя —

дуб стар, могуч, раскидист

и достает до неба.

Внимай беспрекословно,

заслышав шепот мерный,

и принимай на веру

хвалу листвы склоненной.

То дар земной стихии

торжественно-суровый,

то твой венец лавровый

за помыслы благие.

Людское слово ложно,

суд – справедлив едва ли,

но дуб тебя венчает,

а дубу верить можно.

Кукушка и влюбленные

Нежно-виновато

Вдоль лесного склона

Шли, как по канату,

Двое обрученных.

Поступью дрожащей

Двигались в потемках,

А кукушка в чаще

Куковала громко.

«Сосчитай нам годы!

Сколько мне отпустишь?»

Ясь спросил – и гордо

Крикнула кукушка.

«Смилуйся! Потише!

Для чего мне столько?

Сосчитай Марише!»

А кукушка смолкла.

Ухнул ворон где-то,

Солнце в тучах скрылось —

Не прожить и лета

Молодой Марысе.

Скорлупу уронит

Белка ей под ноги,

А на росном склоне

Встретятся дороги.

Перед нею остов

Вьется розы дикой,

И слышны с погоста

Колокола крики.

Звонница

как дерево, смолиста,

встревожена, зловеща —

грибов и старых листьев

в ней запах горче, резче

густой столетней кроной

покой небес нарушит

и вниз взглянет со склона,

подобно старой груше

как та, сгнивая кроной,

стволом зарывшись в землю,

вслед облакам последним

плодом кивает – звоном

Горный чертополох

Чертополох на взгорье – рыцарская роза,

что охватила землю серебристым телом,

лучами вникнув,

низвергнув оземь

шальные вихри —

прообраз солнца,

медаль за смелость.

Полуденное море

Проклятьем виснет

над морем полдень,

сомлели волны,

лег жар на пристань —

глядишь, разбудит

подводных чудищ…

У Моря Польши

У моря Польши —

колосья хлеба,

пшеницы волны —

морские гребни.

Русалки стали

снопами в поле,

плывут – и маки

цветут на доле.

Разбитое гнездо

Взгляни-ка – гнездо разбито…

Из веток петля и ниток,

скорлупка и лист зеленый

сплелись, друг на друга глядя,

а рядом – волос сплетенных

твоих и моих две пряди.

Париж

Морской соленый ветер, шагая по-матросски,

пронесся по бульварам в шальном, нестройном танце,