– Ясно, - сказала Дамарис, снова начиная злиться. Ведь не по своей же вине, в самом деле, она оказалась лишена возможности заниматься с Шибой, и ответственность за ее отсутствие в поместье несет опять же так до сих пор и не удостоивший ее своим вниманием кузен Марк. И если принимать во внимание тот факт, что он поселил в доме целую ораву своих родственников, а значит, она тоже могла бы жить там безо всякого ущерба для своей или его репутации, тем более, что у нее больше прав находиться там, чем у всего семейства де Коста.

Дэвид перегнулся через калитку и потянул ее за рукав.

– Рис, - прошептал он, - а можно я поглажу эту лошадку?

– Если мисс де Коста не возражает, - подчеркнуто вежливо сказала Дамарис.

– Не обращайте на меня внимания, - со скучающим видом заметила леди.

Дамарис подняла малыша, и тот осторожно погладил мягкий, словно бархатный нос лошади. Элена снисходительно улыбнулась.

– Ты любишь детей?

– Да, - просто ответила Дамарис, в то время, как Розита пробормотала вполголоса: - Надоедливые выродки.
– Дамарис опустила ребенка обратно на землю.
– Это сын моей подруги.

Взгляд Розиты упал на вывеску магазина Мэри и товары, расставленные в витрине.

– Ваша подруга держит магазин?
– презрительно поинтересовалась она. Довольно странно.

– Ну, в Англии многое изменилось за последнее время, - быстро вставила Элена.
– В наше время даже знатные семьи занимаются бизнесом.

Тут подал голос ее муж:

– Послушайте, мы заехали далеко от дома, и нам пора отправляться в обратный путь.
– Он учтиво поклонился Дамарис: - Было очень приятно с вами познакомиться, сеньорита.
– Это был благообразный, можно даже сказать, красивый мужчина, который внимательно приглядывался к ней на протяжении всего разговора. Он помог Элене снова сесть на лошадь, после чего тоже взлетел в седло с легкостью опытного наездника и приветственно взмахнул плеткой.

– Счастливо оставаться, - нараспев сказала Элена.
– До встречи с Рейвенскрэге.

Розита не проронила ни слова. Маленькая кавалькада повернула назад, направляясь в ту сторону, откуда приехала, но ветер все же донес до слуха Дамарис оброненную Розитой фразу.

– Неужели это ее в той дорогущей школе научили ходить такой замарашкой?

– Очень красивая лошадка, - с грустью вздохнул Дэвид, когда они с Дамарис снова остались вдвоем.

– Когда я вернусь в Рейвенскрэг, то ты сможешь приезжать туда и навещать Шибу, когда пожелаешь, - пообещала Дамарис. Ее лицо пошло красными пятнами, а в глазах стояли слезы обиды и раздражения. Она увела мальчика обратно в дом.

– Что это были за люди?
– спросила Хелен, которая вместе с Мэри видела всадников из окна.

– Сестра моего жениха со своей родней, - ответила Дамарис, - о приезде которых он не счел нужным ставить нас в известность.

– Девушка очень даже хорошенькая, - с неподдельным восхищением заметила Мэри, - так безукоризненно одета...

– И чертовски дурно воспитана, - взорвалась Дамарис.
– Керри, мне нужно обязательно попасть в город. И если для этого надо нанять такси, я его найму за любые деньги. Мне нужно купить новое платье для этого дурацкого праздника.
– Ну ничего, она еще покажет этой надменной красотке, что она тоже умеет одеваться со вкусом!

И она в самом деле вызвала такси и отправилась на целый день в Плимут в компании Хелен и Дэвида. Их путь пролегал мимо Бодмин-Мура, справа от дороги поднимали свои темные вершины Браун-Уилли и Раф-Тор, а слева грозно возвышался Дартмур, казавшийся серо-зеленым под стремительно бегущими по небу облаками, однако, когда они наконец добрались до Плимута, небо прояснилось, и из-за туч выглянуло солнце. Вооружившись кредитной карточкой и чековой книжкой, Дамарис отправилась за покупками в новый торговый центр, недавно возведенный в самом центре города. Там она остановила свой выбор на серебристо-белом платье, справедливо полагая, что в наряде Розиты, скорее всего, будут преобладать яркие цвета или же классический черный. Ее экзотическая красота требовала кричащих, вызывающих красок или же чего-то темного. Выбранное Дамарис платье было длинным, легким и воздушным, сшитым из тонкого шелка и нейлона, без рукавов, с глубоким декольте и расшитым серебристыми стразами. К этому наряду она также купила "серебряные" туфельки и серебряную заколку для волос. Прическу придется делать дома, но парикмахер из Тинтаджела или Боскасла наверняка справится с этой задачей. Она не могла толком объяснить, почему ей хотелось во чтобы то ни стало перещеголять юную аргентинку. Просто ее больно задело высокомерие Розиты, то, как по-хозяйски она восседала на Шибе и неприятная мысль о том, что она может приняться нашептывать о ней какие-нибудь гадости Марку, на которого, возможно, сама положила глаз. Возможно, в том, что он не спешит познакомиться с ней, в какой то мере виновата именно эта девица. Мысль сама по себе довольно неутешительная, так как Дамарис не была уверена в том, что у нее есть какие-то законные права на этот дом, если Марк вдруг откажется жениться на ней; ведь он был вынужден согласиться на этот брак.

Свой наряд она дополнила легкой вечерней накидкой из черного бархата с длинными, широкими рукавами, отделанной белым мехом. Эти покупки оставили серьезную брешь в ее личном бюджете, суммы для пополнения которого поступали на ее счет раз в квартал, и впервые за все время она задумалась о величине своего наследства в реальном денежном выражении. Цифры, сообщенные ей ранее мистером Престоном не внесли никакакой ясности в этот вопрос.

* * *

Утром в свой день рождения Дамарис как обычно вышла к завтраку и обнаружила на столе целый ворох маленьких свертков, разложенных вокруг ее тарелки - все это были поздравления с днем рождения и подарки от ее друзей. Дэвид очень гордился тем, что подарил ей серебряную подвеску для браслета это была крохотная серебряная подковка.

– У тебя такой еще нет, правда?
– беспокойно спрашивал он.
– Она понравится тебе больше всех, да?

– Конечно, радость моя. Она просто прелестна и пренесет мне много-много счастья.

Здесь также лежало письмо и открытка от Селесты, которая желала ей всего самого наилучшего "ко дню именин". Письмо представляло собой чудовищную смесь французского и английского и сплошь пестрело восклицательными знаками. Она познакомилась с Армандом Депорте и восторженно описывала его машину, квартиру в Париже и его обещание взять ее в путешествие по Соединенным Штатам. "Все было очень мило!" - замечала она. О самом же мужчине, как и следовало ожидать, было написано крайне мало. В конце своего письма Селеста приглашала Дамарис на свою свадьбу, которая, похоже, была уже не за горами, а также выражала надежду, что у самой Дамарис тоже уже "все было на мази". Вздохнув, Дамарис сложила письмо и сунула его обратно в конверт. Все, детство кончилось, а вместе с этим пришел конец и наивным девичьим мечтам! Похоже, этот Арманд был совсем не молод и не красив. Как, впрочем, наверное, и ее кузен Марк.