– Ваш дедушка, наверное, был старым консерватором, - мрачно проговорил он, - но у него не было права делать из вас невежду.

– Я не невежда!
– запальчиво воскликнула она.
– Керри - замечательный учитель. Она образованная женщина, имеющая кучу научных степеней и прочих званий. Она говорит, что мне хорошо дается история, иностранные языки и английский. А вот математика - мое слабое место.

– Женщины редко становятся математиками, - сухо ответил он.
– Работа с цифрами предполагает наличие логического мышления, а разве логика женское дело? Но я вовсе не подвергал сомнению вашу академическую образованность, дитя мое. Просто, на мой взгляд, вы гораздо лучше осведмлены о жизни древних бриттов, чем о современных хомо сапиенс.

– Я знаю, это латынь, - торжественно объявила она, - и в переводе это означает "человеческие существа".

– Представителем коих я, в частности, и являюсь. Современный человек, представитель упаднического поколения, от контактов с которым вас так заботливо оберегали.

Дамарис смущенно покраснела, принимаясь лихорадочно соображать, была ли она и в самом деле непозволительно груба с ним, или же он просто насмехается над ней.

– Вообще-то, я вовсе не хотела вас обидеть..., - виновато проговорила она.

– Я в этом не сомневаюсь. Скажите, а я произвожу на вас впечатление аморального, безответственного и невоспитанного типа?
– Он встал, выпрямляясь во весь рост, сложил руки на груди и вопросительно взглянул на нее, словно приглашая ее приглядеться к нему получше.

Дамарис неопределенно пожала плечами.

– Откуда я знаю? Мы знакомы всего пять минут, и я не уверена, что вы настолько вежливы, чтобы не исказить и не перевернуть с ног на голову все мною сказанное.

Он добродушно рассмеялся. А все-таки девчонка ничего себе, с характером!

– И что, вам так никогда и не хотелось выбраться из этого заточения?

– А зачем мне было это делать? Нам с дедушкой было очень хорошо вдвоем. И больше никто нам был не нужен.

Ее губы задрожали, и она поспешила поскорее отвернуться, чтобы он не видел слез, внезапно навернувшихся у нее на глазах.

– А что теперь, - вкрадчиво проговорил он, - что вы намерены делать теперь?

– Ничего. Я жду приезда кузена Марка.

– Правда?
– он недоуменно вскинул брови.
– А кто такой этот кузен Марк?

– Марк Триэрн, новый баронет. Он живет в Южной Америке, и я с ним помолвлена.

– Что?
– воскликнул он.

– Я должна выйти за него замуж. Такова была воля дедушки.

– Боже мой!
– похоже, данное известие шокировало его до глубины души, и теперь уже Дамарис в полнейшем недоумении смотрела на него.
– Но ведь..., - начал было он, но затем осекся на полуслове. И сделав над собой некоторое усилие, как-то странно улыбнулся.
– Полагаю, вы уже встречались со своим женихом?
– с таинственным видом предположил он.

Она покачала головой.

– Нет. Никогда.

– Хотите сказать, что согласились выйти замуж за первого встречного-поперечного, которого и в глаза-то ни разу не видели?

– Он не первый встречный, он член нашей семьи, - возразила Дамарис, подобно тому, как защищала Марка в разговорах с Хелен.
– Он не первый встречный уже хотя бы потому, что носит ту же фамилию, что и я.
– Она с сомнением взглянула на него.
– Но вам этого все равно не понять. Дедушка говорил, что в наше время люди не чтут традиций.

Он снова улыбнулся, и на этот раз улыбка получилась необыкновенно обворожительной.

– Но не до такой же степени, - легкомысленно проговорил он.
– Тем более, что это так неожиданно - русалка связанная узами помолвки с простым смертным. Может быть все-таки расскажете мне об этом поподробнее?

Он указал на скальный выступ и сел. Дамарис осторожно опустилась на камень рядом с ним, старательно натянув на голые коленки подол простенького платьица. Она была даже рада рассказать свою историю, так как кроме скептически настроенной Хелен ей в эти горькие дни и поговорить-то было не с кем. Выговорившись, Дамарис испытала огромное облегчение, хотя по всему было видно, что ее собеседник не отличался особой способностью к сопереживанию. Свою спонтанную исповедь она закончила так:

– Так что, как видите, теперь это мой долг - стать женой кузена Марка.

– Везет же некоторым, - ехидно заметил незнакомец.
– Но неужели вы сами не понимаете всей абсурдности такой ситуации. Ваша жизнь проходила здесь, в четырех стенах, будучи начисто лишенной общения со сверстниками. Вы же совершенно не знаете жизни. Все это время вы жили, как затворница, в то время как этот Марк... кстати, вы хоть знаете, сколько ему лет?

– Точно не знаю... но, думаю, что сейчас ему должно быть где-то около сорока.