Поддерживая Дамарис за талию, Марк пошел на этот крик. И вскоре они набрели на выбоину в скале, где на узком каменном выступе и сидел Дэвид, обхватив руками шею Плуто, который радостно лизал лицо и руки своего маленького хозяина. Дамарис выскользнула из обьятий Марка и бросилась к нему.

– Дэйви, ну зачем же ты нас так напугал?

– Я хотел найти Плуто, - ответил мальчик.
– Он часто убегал от нас и забирался сюда, когда мы ходили с ним гулять, но сегодня его здесь не оказалось, а слезть я не смог, потому что ничего не было видно..., - он расплакался.
– Мне было так... страшно.

– Ну теперь все хорошо, - сказала Дамарис, прижимая малыша к себе. Она взглянула на Марка, вернее, на его темный силуэт, окутанный туманом. Но только как мы теперь будем спускаться вниз? Забраться сюда было трудно, а слезть будет еще труднее.

Марк опустился рядом с ней, каменный выступ оказался достаточно широким, чтобы на нем смогли уместиться они втроем, и еще осталось немного места для собаки.

– Думаю, нам лучше оставаться здесь, пока нас не найдут, - предложил он.
– Мы же не хотим сорваться со скалы, а Плуто, по-видимому, не собирается вести нас обратно.

Щенок, довольный тем, что ему удалось-таки найти своего хозяина, свернулся калачиком на краешке дождевика Дамарис и заснул.

– Конечно, здесь не очень уютно, - продолжал Марк, - а ты промокла и замерзла. Вот, надень мой плащ.

– Нет, он тебе и самому нужен. А мне и в свитере тепло, - отказалась Дамарис, дрожа от холода.

В маленькой пещере было очень тесно, но Марк все-таки сумел снять плащ из добротной ткани и накинул его так, чтобы они оба могли укрыться под ним.

– Мы можем греться вместе, - сказал он, и вот все четверо устроились под одним плащом. Дэвид сидел на коленях у Дамарис, пес лежал рядом, привалившись к ее ноге - теплый, мягкий клубок, от шкуры которого шел пар, а Марк обнимал ее за талию.

– Я есть хочу, - захныкал Дэвид.

– Боюсь, тут мы пока бессильны, - тихо проговорил Марк, - но помощь скоро придет. Постарайся заснуть.

Мальчик задремал, а Дамарис попыталась устроиться поудобнее; Марк притянул ее к себе.

– Можешь опереться на меня, - предложил он.

Она привалилась к нему, положив голову ему на плечо. Его близость и уверенность, что пока он рядом, с ними ничего не случится, действовали очень успокаивающе.

– Полагаю, этот юной джентльмен и есть тот самый Дэвид, от которого ты без ума, - сухо проговорил он.
– Но зачем тебе понадобилось вводить меня в заблуждение?

– Я хотела отомстить тебе за Розиту, - призналась она.
– Я знаю, что это было очень глупо. Я и сама потом очень сильно пожалела...

– Что ж, твой розыгрыш удался. Что же касается Розиты, то тебе, наверное, никогда не понять, в каком трудном положении оказывается мужчина, когда женщина сама вешается ему на шею, особенно если при этом она еще и гостит в его доме.

– Но... но ведь когда я просила тебя, ты сказал, что собираешься на ней жениться.

– Я не говорил ничего подобного. Я сказал "может быть", а это может означать все что угодно или вообще ничего. Ты ведь тоже не была слишком обходительна со мной, не так ли, дорогая?

– О, Марк, - прошептала Дамарис, - какой же я была дурой...
– но затем она припомнила еще кое-что.
– Но Элена сказала, что Розита выходит замуж, она даже приглашала меня погостить у них после ее свадьбы, и я, разумеется, подумала, что она выходит замуж за тебя. Разве у нее... есть еще кто-то?

– Определенно. Розита не привыкла терять время даром, - сухо сказал он.
– Когда я сказал ей твердо и определенно, что у нас ней ничего не получится, она не сильно-то и огорчилась, заявив мне в ответ на это, что выходит замуж за какого-то Мануэля Рамоса. Этого жениха ей подыскал Педро.

– Но... разве между вам не было романа? Элена говорила...

Он сел поудобнее, притягивая ее поближе.

– А тебе обязательно цитировать мою сестру? То, что она говорит, еще не истина в последней инстанции. Я никогда не стал бы заводить роман там, где меня все знают, я же не идиот какой-нибудь.
– Неприкрытая циничность этого замечания лишь прибавил ему убедительности.
– Дамарис, а ты что, меня к ней приревновала?

– И что из этого?
– с вызовом спросила она.

– Когда человек безразличен, то его ревновать не будут.

– Ты мне никогда не было безразличен, - проговорила она так тихо, что ему даже пришлось наклонить голову, чтобы расслышать ее слова.
– Я злилась на тебя, ненавидела, и даже... любила...

– Любила меня?

– Так, глупое девичье увлечение... школьницы всегда в кого-нибудь влюбляются. Я пыталась выбросить эти мысли из головы.

– Но почему?

– Потому что... потому что ты никогда, ни разу, даже не намекнул на то, что любишь меня.
– Она замолчала, и уткнулась лицом в его плечо.