Но неожиданно что-то необычное почудилось волку в запахе младенца. К его чистому человеческому аромату примешивался странный незнакомый дух.

Волк недоуменно фыркнул. Медленно приблизившись, потянулся носом и еще раз понюхал воздух. Сомнений не было: у ребенка был какой-то свой неповторимый запах.

Вцепившись зубами в шею младенца, волк осторожно потянул его к себе. Мертвые руки матери крепко сжимали почти насмерть замерзшего детеныша, но все же волку удалось его вытащить. Положив на мокрую траву, волк облизал дрожавшее и посиневшее от холода тельце. Перекусил пуповину и, мягко прихватив зубами, скрылся с ним в ночном лесу.

***

… Огонь пылко целовал крутые бока большого закопченного котла, и тот отвечал на горячие ласки довольным бульканьем.

Тэя стояла перед очагом и помешивала ведьмовское варево. Рыж тихо мурлыкал, удобно устроившись на теплой спине печи. Грай еще утром улетел куда-то по своим делам, и кот скучал. Он уже привык к шутливым пикировкам с черной птицей.

Бабье лето подошло к концу. Осенняя и, кажется, последняя в этом году гроза отгрохотала дробным набатом и умчалась дальше, воя и скрежеща ветвями деревьев. Воздух, чистый и хрусткий, как первый ледок, приятно холодил разгоряченное у печи лицо ведьмы.

Внезапно она уловила отголосок чьего-то присутствия.

Волк?!

Чуть погодя, Тэя узнала его — умного, матерого вожака большой стаи, которая промышляла в здешних краях.

Что ему понадобилось так близко от ее подворья?

Тэя быстро отставила варево и поспешила в конец огорода. Став у кромки Ручья, вгляделась в густую поросль кустов на другом берегу.

Волк вышел из-за деревьев и остановился на границе узкой поляны, сплошь заросшей густой крапивой. В его зубах повисло безжизненное тельце младенца. У Тэи от изумления остановилось дыхание. Волк сурово взглянул в лицо ведьмы и громко фыркнул. Потом бережно положил ребенка на траву и тихо растворился среди почерневших от дождя зарослей.

Тэя тут же бросилась через речку, даже не почувствовав быстрых струй ледяной воды. Подхватила ребенка и прижала к себе, прикутав полами кофты. Потом, не разбирая дороги, бросилась в избу. Уложила девочку на кровать, прикрыла мягкой накидкой из беличьего меха.

Растопила печь, применив магию для скорости. Достала с полки баночку с медвежьим жиром. Взяла ребенка на руки и вдруг принюхалась. Странная примесь к чистому человеческому запаху, удивила. Но мешкать было нельзя. Потом разберемся — решила ведунья и принялась быстро и осторожно натирать ребенка пахучим целебным снадобьем. Завернула в мягкий беличий мех и уложила на печную лежанку, поверх груды звериных шкур.

Когда пламя в печи достаточно прогрело камень, ведьма обмазала ребенка замешанным на особой воде, принесенной на рассвете из трех ключей, ржаным тестом, оставив открытыми только нос и рот. Уложила на деревянную, украшенную причудливой вязью старинных заклинаний лопату.

Рыж тем временем встал под распахнутым настежь окном.

Ведьма сунула ребенка в пасть печи, жаркую, но уже освобожденную от углей.

— Что ты, ведьма, творишь? — спросил замогильным голосом Рыж.

— Тесто пеку, хворь из дитяти в него извожу, — ответила распевным наговором Тэя.

— Пеки, пеки, да не перепеки, — отозвался кот и помчался вокруг избы.

Тэя вынула лопату и прошептала:

— Тесто-тестечко, возьми хворобу, перенеси на черную худобу. На березу кудрявую, на сухую осину, на красную рябину.

— Ведьма, ведьма, что творишь? — снова спросил через окно Рыж.

— Тесто пеку, хворь из дитяти в дым извожу! — ответила ведунья и сунула лопату в печь.

— Пёком пеки, на дым хворь изводи, — бросил Рыж и опять помчался вокруг дома.

Тэя вынула лопату и зашептала:

— Дым Дымович, ты кум огня, службу добрую сослужи, хворь у дитяти забери. Унеси ту хворь сквозь трубу туда, где птицы не летают, люди не ходят, звери ни троп, ни дорог не знают.

В третий раз засунула она лопату в жаркое чрево печи, а Рыж еще раз спросил:

— Ведьма, ведьма, что творишь?

— Тесто пеку, хворь из дитяти на воду извожу! — отозвалась Тэя

— Тесто пеки, на воду хворь изводи, — снова заунывно прокричал кот и остался у окна.

После этого ведунья вынула лопату с ребенком и брызнула ключевой водой на подсохшую корочку с наговором:

— Теки, вода-водяница, сверху донизу, уноси болезни в мать сыру землю. Сухотку, ломотку в болота топкие. Там вам до веку быть, болотных пиявок кормить, на сушу дорогу забыть.

Затем разломила подсохшее тесто и вынула ребенка. Запеленала в чистую холстинку и уложила на свою кровать, а тесто разделила на три части. Одну вынесла за ограду и закопала в лесу под осиной. Другую отнесла к речке и пустила по течению. Третью бросила на перекрестке трех тропинок и позвала заговором ворон, чтобы они склевали крошки.