Шрифт:
— Кы-кы, кы-кы, кы-кы!
В это время над заливом пролетали лебеди. Они услыхали голос плачущей девочки и сделали круг. Расправили крылья, опустились рядом. Окружили девочку, стали разглядывать, вытянув шеи и наклоняя головы. Когда они заметили, что из пальцев девочки струится кровь, им стало очень жаль девочку. Лебеди молча заплакали. Слезы капали на песок. И там, где сидели лебеди, песок от слез стал мокрый. Большие белые птицы плакали все сильнее и сильнее. И вдруг у них пробился голос:
— Кы-кы, кы-кы, кы-кы!
Услыхав голоса, отец девочки выскочил из дому, увидел, что его дочь окружили большие птицы, бросился за луком и стрелами.
Лебеди взмахнули крыльями. В тот же миг и у девочки из плеч выросли крылья. Девочка превратилась в стройную лебедь с красными лапками.
Когда охотник подготовил лук и стрелы, птицы уже были высоко в небе. В самой середине стаи летела молодая птица.
Все лебеди кричали:
— Кы-кы, кы-кы, кы-кы!
Только молодая птица молчала.
Охотник схватился за голову, крикнул вслед улетающей стае:
— Дочь! Вернись! Ты будешь хорошо жить!
В ответ раздалось только:
— Кы-кы, кы-кы, кы-кы!
Отец долго стоял на бугре и, ссутулившись, горько смотрел вслед улетающей стае. Вот лебеди бисером повисли над морем. Вскоре они растаяли в лазурной дали.
Потом каждую весну над стойбищем у залива пролетали лебеди. И громко кричали: «Кы-кы, кы-кы, кы-кы!» Только одна птица молчала. И каждый раз, когда лебеди пролетали над стойбищем, далеко внизу они видели фигуру человека, одиноко стоявшего на бугре.
С тех пор прошло много времени. И на том месте, где когда-то стоял человек, выросла кряжистая лиственница. Ни зимние ветра, ни летние ветра не могут сбить это дерево. И стоит оно, воздев в небо свои ветви-руки. И лебеди с красными лапками, пролетая с севера на юг или с юга на север, обязательно завернут к этой лиственнице и громко проплачут:
— Кы-кы, кы-кы, кы-кы!
Владимир Санги
БУРУНДУК
Ты, наверно, видел бурундука — маленького лесного зверька. И заметил: по всей его спине вдоль пять черных полос.
Встав ранним июньским утром, едва солнце коснется своими еще не горячими лучами вершин деревьев, ты можешь увидеть и услышать этого зверька. Он обычно забирается на верхние ветки высокой ольхи и, совсем по-беличьи закинув пушистый хвост на спину, негромко зовет:
— Тут… тут… тут.
Если ты не замышляешь ничего плохого, бурундук спустится на нижние ветки, поприветствует тебя наклоном головы:
— Тут… тут… тут.
А если ты вздумаешь поймать его, он пронзительно заверещит и, показав полосатую спину, юркнет в кусты. И вокруг станет настороженно тихо: все лесные жители — зверье и птицы — попрячутся в дуплах, норах, расщелинах. Но стоит тебе уйти, как бурундук вскочит на ту же ветку и опять возьмется за свое:
— Тут… тут… тут.
Жил в лесу бурундук, пушистый желтенький зверек. Жил один. Всякий знает, что одному в лесу невыносимо тоскливо.
Бурундук и подумал: если мне тяжело, то наверно, есть еще кто-нибудь, которому тоже от одиночества плохо. И пошел бурундук по лесу искать себе друга.
Скачет бурундук от дерева к дереву, от куста к кусту, заглядывает под коряги и валежины, в расщелины и норы.
Встречает горностая. Спрашивает:
— Горностай, горностай! Тебе не плохо одному? Давай дружить.
Горностай отвечает:
— Нет, бурундук, мне не плохо. А ты все равно умрешь с тоски — ведь ты не можешь один. Приходи ко мне завтра, я тебя съем.
Бурундук подумал: «Чем гнить в земле, уж пусть лучше съест меня горностай».
А так как до завтра было далеко, бурундук снова поскакал от дерева к дереву, от куста к кусту, заглядывая под коряги и валежины, в расщелины и норы.
Встречает лису. Спрашивает:
— Лиса, лиса! Тебе не плохо одной? Давай дружить.
Лиса отвечает:
— Нет, бурундук, мне не плохо. А ты все равно умрешь с тоски — ведь ты не можешь один. Приходи ко мне завтра, я тебя съем.
Бурундук подумал: «Чем гнить в земле, уж пусть лучше съест меня лиса».
А так как до завтра было далеко, бурундук снова поскакал от дерева к дереву, от куста к кусту, заглядывая под коряги и валежины, в расщелины и норы.
Встречает соболя. Спрашивает:
— Соболь, соболь. Тебе не плохо? Давай дружить.
Соболь отвечает:
— Нет, бурундук, мне не плохо. А ты все равно умрешь с тоски — ведь ты не можешь один. Приходи ко мне завтра, я тебя съем.