— Я не собираюсь всю жизнь посвящать спорту. Тем более, что этот стиль вскоре освоят многие и с гарантией меня перепрыгают. Дай бог мне заработать деньги прыжками в ближайшие два года и стать популярным спортсменом на страницах французской прессы. А затем я хочу заняться рекламой одежды и аксессуаров в известных домах моды.

— Во-он как? — изумился тренер. — Да ты парень-хват, далеко свою жизнь просчитал. Ладно, может все у тебя и получится. Ведь ты уже и сейчас герой Франции…. А вот скажи: что за шуры-муры ты крутишь с Анжелой?

— Абсолютно естественные. Мы с ней почти ровесники, молодые и горячие. Она мне очень приглянулась, о чем я ей прямо и сказал. Она поупиралась, но потом сдалась. С тех пор мы периодически встречаемся.

— Вот еще одна тварь! Я в нее столько сил вложил, а она увидела молодого кобеля и лапки кверху. Тварь!

— Ну, для вложения своих сил у Вас ведь осталась еще Маргерит….

— Что?! Ты, тварь, уже и на Маргерит поглядываешь?

— Ну, поглядел пару раз, понял, что она абсолютно не мой тип и больше не гляжу. Так что за эту свою фаворитку можете быть спокойны….

— О времена, о нравы! Мы в ваши годы были совсем другими. Верили в любовь….

— Сразу к двум апельсинам? — не удержался от сарказма Сергей.

— Что ты понимаешь в любви, малец? Да хоть к трем! Женщины такие разные и каждая заслуживает любви!

— Учту на будущее, Ваше преподобие. Вот только что могут сказать родители подопечных Вам девушек, узнав, что Вы всех их любите? Причем, совершенно в патриархальном стиле, то есть с проникновением в сокровенные вагины и аналы?

— Р-разболтала, тварь! А такую пай-девочку из себя изображала: да, мсье тренер, хорошо, мсье тренер. А теперь совсем хорошо….

— Все познается в сравнении, — опять не удержался Сергей. — И лучшее — враг хорошего.

— Заткнись ты, ради бога!

На следующий день Сергей на стадион не поехал (чего он там не видел? Да еще в архаичном исполнении…), а выбрался в Берлин и стал методично изучать его центр. Прошелся по Унтер ден Линден («симпатичный бульвар из лип»), вышел по ней к Бранденбургским воротам, затем свернул вправо, к Рейхстагу и «вспомнил» кадры кинохроники с нашими солдатами и офицерами, поливающими небо из автоматов… Затем вышел на набережную Шпрее и пошел по ней не спеша, оказавшись в итоге в Тиргартене, представлявшем собой обширный зоосад с просторными вольерами для самых различных животных. В итоге Серега бродил по нему часа четыре, страшно захотел есть, но идти обедать никуда не пришлось: в саду нашелся удобный виртхаус, где ему подали Зуппе из обычных овощей с мясом и знаменитые баварские сосиски с тушеной капустой. И все это под холодненькое ядреное пиво в жаркий августовский день!

«Даже здесь, в логове фашизма, жизнь пока хороша, — решил Костин. — Но этот амбициозный гад скоро все испортит. Что бы мне предпринять?»

Тут он вспомнил про тысячные толпы русских попаданцев, пытавшихся сделать то же самое и оказывавшихся в итоге в лапах советских функционеров. «Ну уж на фиг! Советские фашисты ничем не лучше гитлеровских. Сколько народу ни за что в концлагерях загубили! Сволочи примитивные! В итоге и страну Советскую прокакали — хоть и через поколение. Буду действовать здесь — тем более, что у меня в хороших знакомых есть уже президент Франции. Вот ему с удовольствием помогу избежать дурацкого разгрома в 1940 году!»

Вечером в олимпийской деревне его подкараулил журналист из «Монд» и прямо-таки навязал пространное интервью: «Этого так жаждут французы всех слоев населения без исключения!». Первым побуждением Сергея было соврать что-нибудь про свое происхождение, но он вовремя спохватился: обман рано или поздно выявится и тогда его карьера сгорит синим пламенем. И начал свою сказочку про ловкого бычка, забравшегося по якорной цепи на французский корабль…. Потрошил его репортер умело, но о вмешательстве президента в свою судьбу Сергей все же умолчал. В свою очередь он задал газетчику несколько вопросов и узнал-таки, в каком отеле живут французские легкоатлетки.

Этот отель под названием «Савой» Сергей разыскал назавтра в тихом районе Шарлоттенбург, вот только Анжелы там он не застал: она с подругами успела отправиться на близрасположенную улицу Курфюрстендамм, славную своими магазинами, и далее. Пришлось томящемуся от спермотоксикоза мажору ограничиться запиской, в которой он просил завтра его дождаться. И лишь седьмого числа, в десять утра он увидел наконец вожделенную красотку.

Анжела, впрочем, тотчас схватила его за руки, притянула к себе и шепнула:

— Как все эти девки мне тут осточертели! Молодец, что сумел меня разыскать! Но остаться в номере мы не сможем: тут очень строгие горничные. Предложи что-нибудь!

— Предлагаю прогуляться в сторону Тиргартена. Я был там позавчера: в этом парке полно укромных уголков! Тем более что сегодня не воскресенье, жителей Берлина в нем будет немного.

В принципе Костин был прав: парк был почти пустынным. Однако всем желающим совокупиться парочкам ненавистно это словцо «почти». Только они прилегли на укромной лужайке (огороженной со всех сторон густыми кустами) на берегу пустынного лентовидного озера, и Сергей даже успел совершить первые самые страстные фрикции, как Анжела вскрикнула, сжалась и сказала: «Лодка!». Ловелас резко скатился на траву и, спешно приводя в порядок одежду, тоже разглядел эту мерзкую тихушную лодку, в которой сидели девица и парень на веслах — в данный момент смотревшие на Анжелу и Сергея во все глаза. Через пару минут лодка исчезла за поворотом, но Анжела категорически отказалась продолжать любовную возню.