Стайка птиц сорвалась дружно с веток белых берез, закружилась над ее головой. Песню не пели, настороженно щебетали между собой. Опустились, паря кругами, поближе к незнакомке и приземлились чуть поодаль, блестя черными бусинками глаз. Васька протянула было руку к ним, но тут же резко отдернула назад: на запястье руки, на манжете кофты матовыми темно-красными пятнами запеклась чья-то кровь. Некоторое время тупо смотрела на них.

– Нет, не хочу! Грязь, гадость! – Закричала, вскочила на ноги. Срывала с себя одежды, путалась в длинных рукавах, рвала клочьями ткань ветхого пальто не жалея. Снять быстрей, избавиться, затоптать нечисть ногами, чтоб не видеть никогда, забыть, забыть, забыть…

Уничтожала тряпье мстительно, как живое. Мир вокруг замер, застыл неподвижным, безветренным зноем пустыни, смолкли звуки. Васька остановилась, посмотрела на сбившихся испуганной стайкой птиц на удалении от себя и попятилась виновато от неопрятной кучи порванной одежды.

– Все-все, не буду больше. У вас хорошо, а это грязь, – ткнула пальцем в сторону тряпья, – не хочу, – осела на землю, надломившись беззащитной травинкой, – помнить нет сил. – Прошептала просительно.

Со стороны реки налетел ветер, подхватил клочки одежды и унес в тень леса.

– Да. – Согласилась Васька. Облегченно вздохнула. – А я искупаюсь.
–

Сняла последние одежды и аккуратно сложила в стопку. Голая, красивая, стройная побежала к чистым водам реки. На берегу остановилась, вспомнив о грязи на руках, опустилась на коленки и погрузила руки под зеркальный блеск речной глади. Вода вспенилась множеством мелких пузырьков вокруг ее ладошек, щекотливо растворяя засохшие пятна крови на бледной коже. Васька весело хихикнула и благодарно кивнула, встала с колен и уверенно побрела вперед в речную глубь, радостно морщась от щекотливого натиска веселых пузырьков. Затаив дыхание, нырнула в удивительную невесомость прохладных вод и долго нежилась потом под теплыми лучами солнца, лежа спиной на упругой подушке поверхности реки. В голове помимо основного вопроса возникало множество других, но желания искать ответы на них не появлялось. Вопросы всплывали из глубины ее сознания как воздушные пузырьки в воде вокруг ее тела и также быстро исчезали, и Васька радовалась этому обстоятельству, потому что в душе появлялась та же легкость и чистота как и во всем теле. На смену боли от неразрешимости ее теперешнего положения рождалась спасительная мысль, что в этом, неожиданно явившемся ей, сказочном мире, где ветер ласково сдувает соленые капли слез с ее лица, вода заботливо растворяет в себе грязь ее тела, а солнце принимает всю ее в свои отеческие объятия, не обязательно помнить то, что ранит душу. Всему свое время, а сейчас можно спрятать воспоминания в надежный тайник души и продолжать жить, тем более этот мир протягивает навстречу руку помощи и готов содействовать ей во всем. Васька не заметила момент, когда успокоилась: тревога неуловимо растворилась в ней, как грязь в бурлящем веселье воды.

– Все правильно. Время лечит, как говорила бабуля, а я не буду его торопить.
–

Вышла она на берег свежая телом, обновленная изнутри души, строгая. Одела нижнее белье, старенькое платьице обвязала длинными рукавами вокруг талии. До заката солнца бродила вдоль окраины светлого леса, собирала сочную сладкую ягоду, горстями засыпала в рот, растирая по лицу липкий ароматный сок. К вечеру устала, приют себе в густых зарослях травы устроила и уснула в пахучей постели крепким сном без сновидений, с облегчением растворившись в успокаивающем забытьи.

Проснулась Васька рано, как всегда в своей недолгой жизни, с первой песней птиц, но вставать с зеленых волн своего ложа не спешила. С улыбкой приветствовала новый мир и грустно прощалась с прошлой своей жизнью, в которой затерялась какая-то беда, воспоминания о которой поблекли в памяти, оставив только щемящую грусть в груди и четкое осознание, что никому она там не нужна, никто ее там не примет.

– Потому что ни с кем я так и не смогла там найти взаимопонимания. – Шепотом поведала Васька этому миру о своей проблеме и тут же улыбнулась, беспечно взмахнув рукой. – И пусть! Мне с вами хорошо. Вы же меня примете? – Воздух вокруг Васьки вздрогнул свежим дуновением утреннего ветерка, и она радостно вскочила на ноги и помчалась к реке.

* * *

Шли дни. Васька их не считала и не торопила. Жила мелкими заботами о насущных проблемах в естественных границах своей поляны, боясь нечаянно переступить ту невидимую черту, за которой остался беспокойный мир прошлой ее жизни, пока не увидела живой призрак из нее.

Ранним утром Васька, умывшись по заведенному ею порядку и приглаживая мокрыми руками спутанные после ночного отдыха волосы, задумчиво смотрела на стройный ряд деревьев, за которыми скрывались невидимые ей обитатели леса, возбуждая в ней любопытство своими таинственными звуками и шорохами. В воздушном пространстве леса что-то сверкнуло раз, другой, и девушка заинтересованно прищурилась, рассматривая переливчатую радужную пленку, появившуюся меж двух стволов рядом стоящих деревьев. Пленка сплошной легкой паутиной зацепилась по кругу за переплетенные ветви деревьев и пышную листву кустарников под ними и вздрагивала ритмично, неуверенно сопротивляясь чьему-то настойчивому давлению извне. Казалось, что какой-то сказочный волшебник решил с утра повеселить себя и Ваську детской мыльной забавой и сейчас осторожно дует из глубин леса, чтоб оттуда ей навстречу послать воздушный радужный шар. Наконец пленка поддалась натиску извне и парусным полотнищем поползла в сторону девушки. Васька замерла с поднятыми вверх руками, не зная, стоит ли ей что-то предпринимать, и недоуменно наблюдала, как призрачное полотнище огромной каплей ползет по траве к ее ногам, а за его переливчатыми стенками появляется расплывчатая фигурка низкорослого мужичка в зимнем тулупе с удочками в руках и заплечным рюкзаком на спине. За ним неглубокими провалами в узкой ленте снега виднеются протоптанные следы. Мужичок замер как раз напротив Васьки и, не замечая ее, осмотрелся вокруг. Не найдя, по-видимому, ничего подходящего для себя, что-то недовольно пробурчал себе под нос, развернулся и медленно побрел назад. Капля послушно стала сокращаться, следуя за ним и не оставляя на зеленом покрове поляны ни одной снежинки от своего внутреннего убранства. Васька, заинтригованная этим необычным действом, осторожно на цыпочках последовала за ними.

Они неторопливо прошли узкую полосу лесного массива и странная капля незаметно вместе со своим путником исчезла из Васькиного поля зрения, как будто втянувшись в некую невидимую плоскость воздуха в глубине леса. Васька остановилась, постояла немного и нерешительно подошла к условной границе. Подумав, осторожно переместила одну ногу за ее пределы. Ничего не произошло и мир впереди Васьки остался прежним. Она аккуратно подтянула вперед вторую ногу – все осталось на своих местах. Сделала еще шаг, потом уверенней другой, но ни что впереди и не изменилось, и не приблизилось к ней.

– Как же так? Получается, что я на одном месте топчусь? А если шаг в сторону? – Она, не разворачиваясь корпусом, переместилась вправо. – Хм, вышло. А влево? Так, хорошо. И назад можно. – Васька растерянно опустилась на землю. – Чудеса… Оказывается у этого мира есть какие-то свои границы. Но-о-о, их невозможно не увидеть, не ощутить и не перейти. Вот это да! Аж мурашки по коже… – Она еще раз посмотрела вперед, но не увидела никаких признаков прохода. Впереди такой же лес, как и вокруг нее, разве что недоступный для посещений. Призрачное трехмерное пространство, в котором время застыло на одном месте.