– Не могу ничего сказать по этому поводу…

Наш разговор опять прервали залпы орудий. Вскоре китайцы отошли и с этих позиций и заняли гребень высоты, лежащей к югу-западу от северной конечности Айгуня. Можно было сказать, что мы подошли к окраинам города, который растянулся вдоль Амура на пять вёрст. Из-за расположения новых позиций противника и условий местности пришлось изменять фронт наступающих войск, что заняло продолжительное время.

Около восемнадцати часов из южной оконечности города показалась большая колонна пехоты, сопровождаемой конницей, которая направилась в тыл китайских позиций на высоте. Сначала подумали, что это наконец-то появился Зазейский отряд полковника Фотенгауера, но при их приближении скоро убедились, что это китайцы.

В этот момент генерал Грибский отдал приказ на открытие огня из всех орудий и общее наступление. Губительный огонь орудий, и штыковая атака стрелков, которые бегом с громовым «Ура!» кинулись на позиции китайцев на гребне высоты, заставили последних обратиться в бегство. Теперь это уже не было организованное отступление, это было, именно, паническое бегство. Вскоре паникёры врезались в подходившие на помощь войска, смешав их и обратив также в бегство. Большая часть отступающих войск направилась по Цицикарской дороге, некоторые вернулись в город. Можно было сказать, что оборона противника сломлена. Осталось только зачистить город и выяснить какая обстановка на берегу Амура, а также где Фотенгауер и Печёнкин со своими отрядами.

Выяснять, что твориться на берегу Амура перед городом, можно ли там организовать бивак, так как нужна вода, и где же Зазейский отряд отправили капитана Самойлова, меня и полусотню третьей сотни Амурского полка. Генерал Грибский увидев меня в компании своего начальника штаба, только хмыкнул, покрутил головой и проинформировал, что со мной разберётся позже.

Едва мы подъехали по берегу к первым фанзам города, то увидели, что они заняты китайской пехотой и вооруженными жителями. Причём только в начале этого квартала, где располагалась кумирня и кладбище, их было порядка трехсот-четырёхсот человек. Дальше я успел заметить ещё и всадников, когда по нам открыли огонь.

Хорунжий Караулов, командующий полусотней, не нашёл ничего лучшего как скомандовать: «Шашки к бою! В атаку! Марш-марш!». Не успели мы с Самойловым опомниться, как казаки устремились в атаку. Только вот Алексей Михайлович, отдавая команду атаковать противника, не учел, что перед нами была заболоченная местность, и казаки завязли в натуральном болоте. Пришлось спешиваться, сразу же несколько коней было убито.

Я, погрузившись по пояс в какую-ту жижу, пригнувшись прятался за трупом убитой подо мной лошади. Рядом капитан Самойлов пытался за повод удержать своего жеребчика, который рвался из затягивающей его трясины или ямы.

– Михаил Константинович, бросьте его, перебирайтесь ко мне. Здесь хоть какое-то укрытие от пуль, – крикнул я Самойлову.

Тот повернулся в мою сторону, замер на несколько секунд, потом бросил повод коня и побрёл в мою сторону.

– Кажется, влипли, господин капитан. Боюсь, при таком соотношении сил и имеющейся позиции, вряд ли нам поможет криворукость и косоглазость китайцев. Долго не продержимся, – улыбнулся я буквально прорвавшему через грязь ко мне Самойлову.

– Согласен с Вами, Тимофей Васильевич! Влипли! Что будем делать?!

– Ждать помощи. Что нам ещё остается делать?! Из револьверов на такой дистанции всё равно никакого толку нет. Так что даже стрелять, смысла нет. Подождём, когда подойдут поближе.

– Да! Дорого нам дастся горячность господина хорунжего. Он, кстати, жив?

– Под ним тоже коня убило. А вот дальше я не видел. А сейчас в этой грязи мы все одинаковы. Погон не разобрать.

– Да уж выглядим мы, Тимофей Васильевич, как… - Самойлов сделал паузу, оглядев меня. – Даже не знаю с кем и сравнить. Какие-то кикиморы болотные.

В это время раздалось сначала громкое «Ура!», которое переросло в рёв, а потом пошёл выдающийся такой мат-перемат. Оглянувшись назад, увидел атакующих стрелков, впереди которых с шашкой в руке бежал генерал Ренненкапф. Обогнув болотце, в котором мы застряли, стрелки двумя потоками ворвались в город, откуда пошла интенсивная стрельбы, и начали раздаваться взрывы. Судя по всему, взрывались бочки с дымным порохом.

Пока стрелки рвались вперёд, мы с трудом выбрались из болота после неудачной атаки. Слава Богу, убитых было двое, раненых пятеро. Ещё двоих видимо засосало в болото, так как тела не смогли найти. Так что убитых, можно сказать, было четверо. Коней потеряли больше двадцати штук. Хорунжий Караулов имел бледный вид, когда его, отведя в сторону, начал отчитывать Самойлов.

Кое-как приведя себя в относительный порядок, двинулись в город за стрелками. Вскоре вместе с Самойловым нашли генерала Ренненкапфа, который покрытый пороховой копотью и в порванной в нескольких местах форме отдавал приказание одному из офицеров. На черном, как у негра лице Павла Карловича сверкали только глаза. Увидев нас, генерал усмехнулся.

– Прекрасно выглядите, господа офицеры Генерального штаба. Как же вы в болото-то забрались? – спросил Ренненкапф, подойдя ближе. – Какие потери?