(«И скучно и грустно…»)

Но вернёмся к судьбе Михаила Юрьевича. Сама дуэль как способ защиты своего имени и достоинства запечатлелась в душе Лермонтова и порой круто поворачивала его жизнь. Хорошо ещё, что дуэль с Барантом не стала роковой: поскользнулся француз. Лермонтова за дуэль арестовали, благодаря хлопотливой бабушке определили для службы в пехотный, воюющий на Кавказе полк, а Барант, как и Дантес, благополучно и без помех отбыл за границу… Бабушка, незабвенная и любимая Елизавета Алексеевна, будучи в Петербурге рядом по просьбе самого внука, не раз отводила от него и другие происки Судьбы. Это было родное существо, всем сердцем любившее поэта, который отвечал ей такой же искренней и глубокой любовью.

М.Ю. Лермонтов.

Художник П.Е. Заболоцкий

«Прощайте, милая бабушка, будьте здоровы и покойны на мой счёт, а я, будьте уверены, всё сделаю, чтоб продолжить это спокойствие. Целую ваши ручки и прошу вашего благословения.

так заканчивал он письма к ней с Кавказа, уже второй ссылки. Первая последовала после появления знаменитого стихотворения «Смерть поэта», посвящённого Пушкину. Это была ощутимая пощёчина всему так называемому высшему свету.

В три года он лишился матери, Марии Михайловны, в семнадцать лет – отца, Юрия Петровича Лермонтова, поскольку тот после смерти жены был принуждён Елизаветой Алексеевной оставить дом и сына. Отец любил Михаила, ценил его рано проснувшийся дар и дорожил очень редкими встречами с ним. А сын помнил эти счастливые мгновения жизни всегда, так же, как и песни матери, которые слышал в детстве. По сути, при любящей бабушке он вырос сиротой, поскольку память о родителях всегда была связана с душевной болью.

Фактически он жил между двух огней: любовью бабушки и отца, который ради обеспеченной будущности сына вынужден был покориться Елизавете Алексеевне. И каково Михаилу было читать последние к нему строки Юрия Петровича: «Хотя ты ещё и в юных летах, но я вижу, что ты одарён способностями ума, – не пренебрегай ими и всего более страшись употреблять оные на что-либо вредное или бесполезное: это талант, в котором ты должен будешь некогда дать отчёт Богу!.. Благодарю тебя, бесценный друг мой, за любовь твою ко мне и нежное твоё ко мне внимание, которое я мог замечать, хотя и лишён был утешения жить вместе с тобою».

О том, с какой горечью переживал поэт всю эту ситуацию, повествуют и такие его строки:

Кстати, при всей любви к нему бабушки, Лермонтов не посвятил ей стихов, хотя был благодарен всю жизнь: чего стоило его излечение в детстве от серьёзной болезни ног (несколько лет после рождения он просто не мог ходить). И только поездки с бабушкой на кавказские воды помогли Мишелю стать не просто полноценным физически, но даже потом и военным человеком.

Однако прежде надо было получить достойное образование. И в 1830 году он поступает в Московский университет. Надо заметить, что там одновременно с ним учились В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарёв. А жил он в это время в доме на Малой Молчановке (ныне – музей Михаила Лермонтова). И совсем недалеко располагался дом Лопухиных. «Они были… как родные, и очень дружны с Мишелем, который редкий день там не бывал», и, скорее всего, потому, «что был страстно влюблён… в молоденькую, милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную Варвару Александровну Лопухину», о которой речь впереди.

Летом 1832 г., после нескольких столкновений с реакционной профессурой, Лермонтов покинул Москву и переехал в Петербург для продолжения учёбы тоже в университете. Но здесь отказались зачесть Лермонтову годы, проведенные в Москве. Не желая начинать все сначала, по совету родственников он поступил в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, где провёл, по его словам, «два страшных года». Окончив военное обучение, получил офицерский чин и стал служить в гусарском полку, что располагался в Царском Селе.

Говоря о непростом характере Лермонтова, замечу, что поэт чувствовал себя, даже будучи взрослым, – больше внуком, чем сыном. И сложности в его отношениях со светом и отсюда тоже. Несмотря на то что Михаил постоянно ощущал искреннюю любовь бабушки. (Хотя, как известно, у Елизаветы Алексеевны был отнюдь не ангельский характер, о чём говорит один, поразительный для того времени, случай. Получив известие о гибели дорогого Миши, бабушка сняла со стены семейную реликвию – старинную икону Спаса Нерукотворного – и велела унести её подальше от себя, в сельскую церковь: мол, сколько молилась на неё, просила уберечь Мишеньку, – и всё напрасно!..)