– Ну, Наталья Евгеньевна, – покачивая головой, протянула гадалка, – вы, кажется, переборщили! У меня еще ваш чай не переварился!

– Тоже вздумали мне, чай! Это разве еда? Нет! Вода, вот что это такое! – Вершинина деловито уселась застол и стала раскладывать перед гадалкой приборы, отослав официанта.

Пока гриль остывал, Яна не медлила. Сверяя записи в блокнотах девушек, она стала вычеркивать из книжки Ирины то, что уже видела в записях Валерии. Многие знакомые у давних подруг оказались общими. Таким образом, предстоящая работа сократилась наполовину.

– Наталья Евгеньевна, я переживаю, сумеете ли вы мне на этот раз помочь? – озабоченно произнесла Яна Борисовна.

– В смысле? – отламывая кусок курицы, спросила Вершинина.

– Ну… Близкие Иры вам не так хорошо известны, как друзья вашей дочери?

– Кто-то, может быть и нет, но в основном… – женщина задумалась. – Я Ирину знаю с детства. Я и ей, и Валерии была другом, они со мной всем делились, так что, думаю, мое присутствие не должно быть бесполезным. Я и их близких родственников знаю. Не так, чтобы очень, конечно, но, тем не менее…

Яна протянула Наталье Евгеньевне блокнот, и та стала комментировать некоторые записи, в своей осведомленности относительно которых была стопроцентно уверена. В конце концов осталось всего несколько наименований, рядом с которыми Милославская поставила крупный знак вопроса. Яна намеревалась поразмышлять над ними дома, оставшись в тишине. Во всяком случае, она имела шанс позвонить по указанному номеру или же все-таки обратиться к родителям погибшей.

– Ну что ж? – с некоторой грустью в голосе произнесла Наталья Евгеньевна. – За успех? – она взяла бутылку и наполнила бокалы вином.

– За успех! – согласилась Яна и сделала несколько глотков.

Женщины продолжили трапезу и больше не говорили о деле. Вино слегка кружило голову и поднимало настроение, усиливало надежду на лучшее. Яна допила до дна, а от второй порции отказалась, зная, что дома ей еще сегодня придется поработать. Наталья Евгеньевна поступила так же, и покончив с курицей, сказала:

– На выход?

– Пожалуй, – согласилась Яна.

Милославская пообещала известить Вершинину сразу же, как только что-то прояснится, на этом они и расстались.

Таксист довез гадалку прямо до калитки, поэтому ей не пришлось спотыкаться о многочисленные ухабы, коими эта улица была чрезвычайно богата. Джемма всю дорогу обиженно смотрела в окно, наверное, печально вспоминая, какому искушению и тяжкому испытанию подверглась она в кафе «Гриль», и как невыносимо было ей так долго ощущать душераздирающие запахи. Милославская потянула ее за поводок, и та нехотя медленным шагом последовала за хозяйкой.

На улице уже совсем стемнело, и гадалке пришлось зажечь фонарь, чтобы увидеть замочную скважину. Она переступила порог и, не разуваясь, уставшая упала в кресло.

– Джеммуль, – умоляюще обратилась она к собаке, – тапочки, а?

Джемма искоса посмотрела на хозяйку и побрела за тапками. На ее морде, казалось, было написано: «Так уж и быть!».

– У-умница! – принялась гадалка благодарить собаку, когда та вернулась. – Ложись отдыхай, а я поработаю еще.

Овчарка будто поняла ее и растянулась здесь же, в ногах у хозяйки. Яна немного еще просидела в кресле, затем отправилась в спальню, где сменила надоевшую одежду на удобный домашний халат. Теперь можно было вновь приступать к работе.

Гадалка достала из сумочки блокнот и стала перелистывать его. В принципе, внимания заслуживали только три телефонных номера. Два неизвестных пред этим экстрасенс откинула, так как под ними стояла подпись «ЧЕРНЕНКО». Не трудно было догадаться, что речь идет о ком-то из родственников этой семьи. А вот по поводу оставшихся трех даже всеведущая Наталья Евгеньевна ничего не смогла сказать.

Вообще же оказывалось, что девушки не водили сомнительных знакомств, хотя, судя по характеристике, данной им в школе, они к ним и стремились. Скорее всего, они были не во вкусе тех, кто был в их вкусе. Поэтому, особой надежды найти подозреваемых в лице оставшихся адресатов, у гадалки не было. Тем не менее, проверить следовало все.

Взглянув на часы, Милославская недовольно поморщилась, но все же подошла к телефону. Она понимала, что звонок позднее двадцати одного часа – нарушение всех правил приличия, но не это сейчас являлось главным. Она набрала первый номер – 23-45-69. Под ним указывалось: Погребняк А.К. Глядя на фамилию, нельзя даже было установить, о лице какого пола идет речь, и это несколько затрудняло предстоящий разговор.

Услышав ответный голос, Яна Борисовна решила говорить начистоту. Не представившись, она заявила,