Мой сопровождающий тихо кивнул и указал на дверь.

– Тео, на выход. Тебя ждет посещение медпункта. Медсестра сказала, что ты жаловался на сильный жар. У вас будет 5 минут, нечего шастать вне камеры, если здоров.

– Как скажите, шеф.

И снова темнота. Я кукла в руках правительственного солдата, его личная игрушка. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Вокруг тишина, нарушаемая шуршанием ботинок и звоном цепей. Сотрудникам запрещено, переговариваться между собой в рабочие часы. Лишь в комнате отдыха дозволено вести беседы, но не в присутствии заключенных. Все, чтобы не дать нарушителям, получить хоть какую-то информацию.

Спуск и вновь подъем. Поворот и еще поворот. Ноги спотыкаются всякий раз, как приходится, взбираться по холодным ступеням.

Хватит ли мне сил, дойти до места назначения? Звёзды уже пробираются сквозь черноту повязки, зазывая в свой бессознательный мир. Дыхание учащается. Кожа гори, будто палящее солнце одаривает мое бренное тело лучами, а я стою, не имея возможности, укрыться от посылов светила. Во рту пустыня. Пот катится со лба, падая солеными каплями на потрескавшиеся губы.

Наконец, голос надзирателя отрывисто возвещает об окончании пути. Пальцы службиста постукивают по приборной панели, набирая код доступа.

Писклявый сигнал механизма, отворяет пред нами дверь. Запахи здесь другие. Спирт, медикаменты, хлорка.

Узлы повязки больше не давят на глаза. Под ярким светом ламп, мир смазанный кадр. Изобилие белого еще больше усложняет восприятие пространства.

– О, ну, наконец-то. Я ждала вас немного раньше. Что задержало вас, Теодор Флинн?

– Он был в молитвенной, мэм. Прошу, простить нас за предоставленные неудобства, но распорядок нельзя нарушать.

Надзиратель отбирает мое право ответного слова. Нахал заигрывает с молоденькой девчушкой, что служит медицине в стенах тюрьмы. Блеклая фигура среди белоснежного мира кабинета. Лицо изнеможенно усталостью, но в глазах блестит огонь энтузиазма. Она пленница этого места, такая же несчастная душа, как и мы.

Штаб врачей отнюдь не изобилует кадрами. Их по пальцам можно,пересчитать. Уж больно не завидная участь, прозябать года один на один с нарушителями закона.

– Вы правы. Не будем же, терять времени.

Теодор Флинн, пожалуйста, присаживайтесь. Вы, господин надзиратель, можете, посидеть в дальней комнате, там как раз свежезаваренный чай и булочки. Вам, не к чему слушать мои нудные вопросы.

– Вы так добры, мисс Кастро.

– Ну, что вы.

Работник широко улыбнулся, обрадованный внимание молодой сестры. Не имея желания, возражать, он припеваючи отправился в другой конец кабинета, где ожидало обещанное угощение.

– Если что, зовите, мисс Кастро.

– Обязательно.

Дверь за надзирателем закрылась, оставляя меня один на один с хозяйкой кабинета.

– Тео…

Этот голос. Такой тяжелый, наполненный болью всех, кто проходит мимо хрупкой девушки каждый день. Она губка, что впитывает печаль, злобу, разочарования людей, заключенных в стенах тюрьмы, за решетками, что не сломить криком.

А я мог, убить ее…Становится до жути смешно. До сих коробит при виде этих серых глаз.

– Тео, как вы себя чувствуете?

– Слегка температура скачет, а в остальном, вполне нормально.

– Хорошо. Мне нужно было удостовериться прежде, чем мы начнем.

– Начнем?

Она сбрасывает халат наземь, открывая черную ткань бронежилета. На поясе болтается парочка заряженных пистолетов и защитная маска.

– Ваше заключение закончено, Тео.

Фай, дал команду, действовать, как только я завершу свою часть миссии, он появится в здании. Что-нибудь изменилось в вашем списке?

С минут я таращился на то воинственное создание, что пришло на смену застенчивой медсестры.

– Тео?

– Прости. Я немного стушевался от неожиданности.

Нет, ничего. Слишком мало времени и слишком много препятствий. Первый год, мне не позволяли, приходить в «молитвенную», во второй, я отметал тех, кто точно не подойдет. Проанализировав всех приходящих, я, наконец, начал, проминать почву. Как оказалось, семь лет маловато для столь кропотливой работы.